– Детка, этот рэкет прямо для нас создан! Нам нужна только палатка, несколько складных стульев, подиум и подержанный грузовик. Целые стада вахлаков выстроятся в очередь, уговаривая нас взять у них денежки! Что скажешь, лапонька? Тебя устраивает?
Конечно, устраивало. Ее устраивало все, чего хотел Зеб.
Первые дни были самыми трудными. Денег едва хватало на прокорм, не говоря уже о бензине для переездов. Иногда, в жару, когда палатка наполнялась потными вонючими психами а голос Зебулона гремел о вечном проклятии и грехах плоти, Кэтрин казалось, что среди публики сидит папаша с глазами, полными виски и Господа, а рваный разрез горла покрыт запекшейся кровью. Иногда появлялась мама, прижимая зарезанного младенца к обугленной груди, и качалась в такт мелодии гимна. Тогда Кэтрин и начала пить.
Зебулон сперва этого не одобрял, хотя никогда не запрещал прямо. Может быть, он боялся, что она перережет его «связь с Господом».
На второй год этих непрестанных проповеднических гастролей Кэтрин забеременела. Зебулон отнесся к этому без всякого восторга. Дети – это хлопоты и заботы. Кэтрин была убеждена, что у него настроение переменится, когда родится ребенок. Выкидыш от напряжения и пьянства случился во второй трети беременности. Зебулон отказался везти ее в больницу. Чудотворец, влетающий с женой в приемный покой, доверия не вызывает. Так что он скармливал ей аспирин горстями и заматывал живот полотенцами.
После трех лет работы Колесами Божьими положение стало меняться. Репутация Зебулона росла благодаря его умению «призывать верных». Простодушные валом валили в палатку, горя желанием узреть хоть какое-никакое чудо. Иногда в первый ряд садились профессиональные разоблачители и смотрели, как Кэтрин раздает пастве «целительные карты», веля написать «нужду в молитве», а также имя и адрес. Ей нравился озадаченный вид скептиков, когда она не относила карты к стоящему на сцене мужу и не подавала ему сигналов.
Однако целительный дар Зебулона был продуктом многих лет работы цирковым фокусником. Самым большим его успехом был вариант ярмарочного фокуса «человек, который вырос». Для того чтобы исцелить больного с укороченной ногой, надо было найти подходящую мишень со свободными ботинками, положить руку под ноги клиента, когда он сидит, и вывернуть руку так, чтобы ботинок на длинной ноге чуть отпустить, а ботинок на короткой ноге прижать к подошве. Потом, резко изменив направление руки, ботинок на длинной ноге надо было прижать к подошве, и возникало впечатление, что ботинки оказываются на одном уровне, и ноги в них, что еще важнее, – тоже. Клиент хромал со сцены, уверенный, что он исцелен, и пожертвования тут же лились с удвоенной силой.
Кэтрин просто поражало, как мало нужно было «верным» для оправдания своей веры в то, что Зебулон – проводник воли Господней. Почти никогда ему не нужны были ни ловкость рук, ни ярмарочные трюки. Зебулон просто заставлял клиентов верить в то, что они исцелены. Те, кто приходил на богослужения, это были не люди – овцы. Овец надо сгонять в стадо и стричь как можно быстрее и эффективнее. Когда Колеса Божий возвращались в какой-нибудь город, тамошние люди начисто забывали, как сохранили артрит, потеряв сбережения.
Радиопроповеди начались в шестьдесят четвертом – как раз вовремя, чтобы Зебулон успел повопить в эфире о заговоре евреев и коммунистов, убивших президента Кеннеди и напустивших четверых длинноволосых иностранцев-гомосексуалистов поганить души американской молодежи.
Первая настоящая церковь – с хорошими деревянными полами и стенами уже не из брезента – появилась в шестьдесят шестом. Это прибавило Зебулону респектабельности в общей массе проповедников и позволило ему заключить союз с некоторой коалицией фундаменталистских церквей – из тех, что правее твердокаменных баптистов и адвентистов седьмого дня. Зебулону было сорок, а Кэтрин – двадцать семь, когда они купили свой первый двухдверный автомобиль.
Годы полетели бесконечной чередой выступлений по радио, туров укрепления веры (теперь уже не в палатке, а в залах с кондиционерами) и присылаемых чеков и денежных переводов. Зебулон уже строил планы выхода на телевидение и расширение связей церкви среди сильных мира сего.
За эти годы Кэтрин стала лучше понимать природу своей силы. Зебулон не одобрял, если она использовала свой дар вне программы, и она знала, что раздражать его не следует. Гнев Зебулона бывал страшен, а руки целителя бывали очень жестокими. И потому Кэтрин пила все сильнее, чтобы приглушить в себе силу. Это не очень получалось.
Если она слишком долго смотрела на овец, то видела, что у них плохо: легкие цвета сажи, липкие, как свежий асфальт, опухоли, скрытые в складках мозга зловещими жемчужинами, ползущий плющом рак, кости, изогнутые артритом в абстрактные скульптуры... Хорошо хоть родители уже не появлялись во время служб.
Среди ее чувств к Зебулону всегда преобладали благоговение и страх. Человек эмоциональный, он иногда давал волю своему характеру, хотя научился не делать этого перед камерами. Шли годы, и любовь, которую она когда-то к нему питала, сменилась уважением к его осмотрительности. Образование Зеба не пошло дальше восьмого класса, но у него было прирожденное понимание, как лучше охмурить лоха.
Когда его стали признавать мессианской фигурой, Зеб переделал свое прошлое. Оно стало таким, какое и должно быть у Божьего Дара страдающему миру. Он услышал зов, когда был босоногим чумазым мальчишкой в Арканзасе. Никакого упоминания о ярмарочном балагане, о Зеббо Великом. Каким-то образом он раздобыл себе военные заслуги, два «Пурпурных сердца» и «Бронзовую звезду», хотя ему в момент начала Второй мировой было всего пятнадцать лет. Еще он сумел добавить в свою биографию миссионерскую работу в какой-то глухой провинции Китая. Радикальной переделке подверглось и прошлое Кэтрин: она стала старшей дочерью одной из старейших и почтеннейших семей, восходящих к первым переселенцам.
Стиль их жизни был весьма далек от аскетизма. К середине семидесятых у них было целых шесть личных автомобилей, и первый двухдверничек был самым скромным из них. У Кэтрин было пять меховых манто, а в гардеробе Зеба – не меньше дюжины роскошных шелковых костюмов, хотя он всегда следил, чтобы его фотографировали в кобальтовой тройке, его рабочем костюме.
Последний их половой акт как мужа и жены случился в семьдесят первом. Хотя Кэтрин знала, что плотские желания он утоляет с целой стайкой юных созданий из своего секретариата, потерять своего мужа она не боялась. По меркам ее родителей брак был чудесен.
В семьдесят третьем Зебулон ввел в свое окружение Эзру. У этого человека было все, чего не было у Зебулона: настоящее образование, хорошее происхождение и умение управлять всеми делами быстро растущей телевизионной церкви. Через год они с Кэтрин стали любовниками.
Это Эзра уговорил ее попытаться управлять своей силой и использовать ее полностью. Она, наплевав на прямой приказ мужа, открыла ему секрет «дара знания» Зебулона.
Действуя по совету Эзры, Кэтрин впервые после ярмарочных дней стала пытаться проникать в умы публики. Обнаружилось, что если она слишком сильно это делает, есть опасность вызвать судороги. Зато сканирование верхних слоев сознания оказалось очень простым – пока овцы все внимание обращали на Зебулона. Имена врачей, названия лекарств и больниц тут же передавались Зебулону для использования в представлении.