— Постойте-ка! — вдруг вскрикнул Владислав Константинович радостно, как будто бы он догадался, кто посылал ему эти письма. — У меня есть в папке последняя записка. Вы понимаете, я не стал показывать эти письма своей супруге, так как мы с ней очень мало общаемся, да и потом, к чему ей мои проблемы? Я вообще о тех письмах никому не говорил. Лишние сплетни мне ни к чему.
Владислав Константинович раскрыл свою папку, в которой находилась его рабочая документация. На самом дне папки хранился мятый листок. Рольский достал его и протянул мне. Я расправила записку и внимательно начала ее читать.
Хотя и сразу подумала про Евгения, предположив, что письма отцу писал тоже он, но, начав читать, сначала я решила было, что ошиблась. Письмо было совершенно иного содержания, более сухое, без оскорблений и нецензурных слов. В нем лишь коротко предупреждали о том, что некоторые действия Владислава Константиновича мешают серьезным людям, и давался совет оставить пост. Угроз убийства его или родственников не имелось, и все же сами предложения, точнее то, как они были выстроены, убеждали меня, что ошибки быть не может, и эти послания — также дело рук Евгения Золотавина.
Я даже подумала, что наверняка копии данных писем имеются в бумагах Жени, которые мы обнаружили в его квартире. Правда, вчитываться в них я не стала, да тогда даже и не заметила, что среди длинных писем, адресованных матери, лежат короткие, для отца.
В голове вился один-единственный вопрс: зачем парень писал письма с угрозами и матери, и отцу? Кто убил его самого и за что?
Поистине личность этого молодого человека была загадочна. К сожалению, сам он не мог рассказать о своих планах. Ближайшие родственники, то есть родители, ничего не знали о проделках сына, значит, Женя им не доверял. А девушка? Кстати, и Артем Оборотов говорил, что у Жени была девушка. Нина, кажется, ее зовут. Как-то я о ней совсем позабыла, а зря.
— Да, вы правы, пожалуй, это просто какой-то розыгрыш, — согласилась я с предположениями Владислава Константиновича, чтобы не травмировать его психику сообщением о подлостях сына. Может, я и ошибалась, скрывая от него правду, но сейчас мне показалось это самым разумным.
Но записку я ему все же не стала возвращать. Я положила ее к себе в ежедневник, где уже лежало несколько писем, которые Женя посылал матери, а Рольскому сказала, что письмо нужно мне для продолжения расследования. Он и не возмутился, а лишь, качнув головой, небрежно заметил:
— Ну вот и я так же подумал! Потому на эти писульки никакого внимания не обращал…
— Владислав Константинович, а у Жени были друзья? — спросила я, перебивая восклицания Рольского.
— Вы знаете, я уже говорил, что парни, погибшие с ним, мне не знакомы, — тут же поспешно отреагировал Владислав Константинович.
— Нет, я спрашиваю не о тех парнях. Может быть, у него была девушка?
— Девушка была, — Владислав Константинович снова ответил не задумываясь. — Нина Бирюкова. Хорошая девушка. Я ее видел пару раз с Женей. Красавица… Женя ее очень любил.
— И, наверное, о многом ей рассказывал, — озвучила я свои мысли. — А вы не знаете, где я могу найти Нину?
— У меня есть ее номер телефона, — сообщил Владислав Константинович и, покопавшись в своей папке, выудил толстый ежедневник, из которого торчали исписанные листы и визитки.
Номер телефона Бирюковой Рольский нашел с большим трудом. В многочисленных записях его ежедневника даже я потерялась бы. Я поразилась такому обилию знакомств. Хотя ничего удивительного: Владислав Константинович был не самым последним человеком в городе, а авиационный завод считался прибыльным предприятием.
Я переписала номер телефона Нины себе в ежедневник. Личностью Бирюковой заинтересовался и следователь, который тоже оставил себе ее данные.
— Да, слушаю, — раздался в трубке усталый женский голос.
— Добрый день. Могу я поговорить с Ниной? — попросила я.
— Я слушаю, — произнесла собеседница равнодушно.
— Нина, мне надо с вами встретиться. Это касается смерти Евгения Золотавина, вашего парня, — сообщила я.
— А с кем я разговариваю? — насторожилась девушка, и усталость ее в момент улетучилась.
— Я по просьбе Елены Юрьевны занимаюсь расследованием гибели Жени, — пояснила я. — Меня зовут Татьяна Иванова, я — частный детектив.
— Частный детектив? — немного изумленно переспросила Нина. — Вы из милиции?
— Нет, я же говорю — частный детектив, — терпеливо повторила я. — Мне надо с вами поговорить, Нина. Мы можем встретиться? Скажите, где и когда вам будет удобно.
— Я сейчас дома, — сообщила Бирюкова.
— Скажите адрес, я сейчас же подъеду.
— Домой? — испуганно переспросила Нина, но затем успокоилась и продиктовала мне свои координаты.
Я обещала, что буду через четверть часа. По моим расчетам, за это время я могла добраться до Трубного района. Но в связи с серьезным дорожно-транспортным происшествием на проспекте Энтузиастов мне пришлось простоять в пробке около часа. За это время я еще раз созвонилась с Бирюковой, предупредила, что задержусь. Нина обещала дождаться меня в любом случае.
Когда движение на проспекте восстановилось, я помчалась к ней на бешеной скорости. На мое счастье, доблестных сотрудников дорожной инспекции на дороге не было.
Нина ждала меня. Это я поняла по ее внешнему виду. На девушке был брючный костюм, который выгодно подчеркивал ее точеную фигуру. Волосы были тщательно уложены, а искусный макияж скрывал недостатки ее личика. Но только не от меня. Большие глаза навыкате казались менее вытаращенными, а маленький нос не таким курносым. В общем, девушка не была красавицей, хотя фигуру ее можно было назвать безупречной.
— Добрый вечер, это вы мне звонили? — вежливо поинтересовалась девушка, приоткрыв дверь, и, как только я ответила утвердительно, Нина пустила меня в квартиру.
Однокомнатная квартира Бирюковой была обставлена очень богато. Девушка не нуждалась в деньгах, и я это сразу заметила по обстановке. Навесной потолок отливал белизной, ковровое покрытие пастельных тонов было еще новеньким, а обычные деревянные рамы были заменены стеклопакетами. Такие конструкции до сих пор являлись прерогативой не самых бедных слоев нашего общества. В довольно-таки большой гостиной я обратила внимание на туалетный столик, уставленный большим количеством косметики. Здесь же стояли фотографии в рамках. На одном из снимков была запечатлена сама Нина, а вот другую рамку украшала физиономия Евгения Золотавина. Молодой человек выглядел на фотографии счастливым. Печально — такие молодые парни гибнут по нелепой случайности… Хотя почему же по случайности? Экспертиза показала, что тормозная система автомобиля была неисправна.
— У меня нет черной ленточки, — произнесла Нина, заметив, что мое внимание привлекла фотография Золотавина. — Портреты погибших людей принято повязывать траурной лентой. А я вот не повязала… Так, значит, вы частный детектив, — тут же перестроилась на деловой тон Бирюкова. — А я думала, что у нас в Тарасове нет частных детективов. Это все западное. Там у них копов заменяют всякие сыскари. Шерлок Холмс, мисс Марпл, Эркюль Пауро… Всех я сейчас не вспомню. А у нас Глеб Жеглов и Володя Шарапов, — разговорилась девушка.