Мужчина оживился:
– Да я с радостью помогу, но как? Я же ничего не знаю. По правде говоря, мы с Ольгой и не разговаривали совсем, телевизор только смотрели.
– Были у Ольги Валентиновны враги?
Собеседник махнул рукой:
– Да откуда! Кому она нужна.
– А если подумать? С кем она ссорилась?
Мужик наморщил лоб.
– Ну, в прошлом месяце она крупно поругалась с соседкой сверху, та ее залила, а ремонт оплатить отказалась. Но ведь за это не убивают. И потом, это ведь Ольгу залили, а не наоборот.
Да уж, на повод для убийства залив явно не тянул.
– Может, еще что-нибудь вспомните?
Егор застыл на пару секунд, потом встрепенулся:
– А, вот! Недавно на Ольгу напали! Разбили голову до крови! Ее пытались ограбить в подъезде, ударили головой о стену, но она отбилась сумочкой. Я предложил подать заявление в полицию, она отказалась, сказала, что все равно лица нападавшего не видела, там темно было.
А вот это уже интереснее.
– Когда, вы говорите, напали? Точную дату вспомнить можете?
– Ну, – мужчина возвел глаза к потолку, – в прошлый понедельник. Наверное, какому-то алкоголику на опохмел не хватило, вот он и промышлял по подъездам.
А убили Махнач в среду. Два нападения за неделю – случайное совпадение, или же первая попытка убийства преступнику не удалась?
Больше Егор ничего вспомнить не мог.
– Скажите, а подруги у вашей жены были?
– Все ее подруги в поселке остались, где она раньше жила. Ольга рассказывала, что сама она деревенская, работала в санатории массажисткой, познакомилась с начальницей соцзащиты, та ее сюда и перетащила, квартиру выдала.
– И давно это было?
– Около полугода назад.
– Неужели за полгода Ольга Валентиновна не обзавелась подругами? – не поверила я. – В гости к ней кто-нибудь приходил?
Егор покачал головой.
– Хотя бы по телефону она с кем-нибудь общалась?
– Да с Юлькой только болтала, они вместе работали.
– С какой Юлькой? С Прудниковой? С юристом из соцзащиты?
Мужчина кивнул и задумчиво произнес:
– Ну да, ее тоже сегодня хоронили. Убили их в один день. Обеих придушили. Странное совпадение вообще-то. Может, следствию на это обратить внимание?
– Ну вот, а вы говорите – подруг не было. Нашлась же одна подруга!
– Да они день дружили, два ссорились. Бабы вообще дружить не умеют. Вот мужская дружба – это да, особенно если армией проверена. Мы с моим лучшим другом Генкой вместе служили на флоте, а потом поехали на Север работать вахтовым методом…
Воспоминание грозило растянуться надолго, поэтому я без сожалений прервала:
– А по какому поводу ссорились?
– Кто? – оторопел Егор. – Мы с Генкой никогда не ссорились.
– Да не вы, а Ольга с Юлией. С чего им ссориться?
– Кто ж этих баб разберет. Квартиры какие-то обсуждали, деньги чужие считали, тысячи долларов.
Услышав слово «деньги», я вцепилась в него, как терьер в грелку:
– Значит, они ругались из-за денег?
– Да из-за всего. После того нападения в подъезде Ольга какая-то нервная стала. Я бы даже сказал, что она немного свихнулась. А может, и не немного.
Да уж, свихнешься тут: изымать детей из семьи и потрошить на донорские органы! Значит, между Прудниковой и Махнач произошел конфликт, компаньоны не поделили прибыль. Имеет ли это отношение к убийствам?
– А с чего вы решили, что они считали чужие доллары? Может, свои?
Эта мысль так рассмешила Егора, что он расхохотался во все горло.
– Да бросьте, у Ольги зарплата была десять тысяч рублей плюс премия! Если бы у нее водились доллары, уж я бы точно знал!
Ох и просчитался ты, голубчик! Прохлопал ушами. То-то кузина из провинции обрадуется, когда найдет в шкафу банку из-под маринованных огурцов, битком набитую иностранной валютой!
Вот что получается, если не разговаривать с женой по душам, а только смотреть телевизор. Можно материально пострадать, причем в особо крупном размере.
Выйдя из подъезда, я прямиком направилась к автобусной остановке. Надо съездить на поминки к Юлии Прудниковой, возможно, там удастся раздобыть более интересную информацию, кроме той, что ныне покойные чиновницы ругались друг с другом из-за денег. То, что тетки собачились, – это вполне понятно и даже естественно, деньги – такая субстанция, из-за которой все постоянно ругаются, но придушил-то их кто?
Сверившись со своим блокнотом, я обнаружила, что семья Прудниковых живет на бульваре 60-летия Победы. Как я ни напрягала память, не смогла вспомнить такую улицу. Где же она находится? В какую хотя бы сторону ехать?
Спросила у молодого парня, тот буркнул:
– Без понятия.
Старушка в сером пуховом платке проявила массу сочувствия, но тоже не смогла помочь.
Я хлопнула себя по лбу: вот дурында-то! Ведь у меня весь мир в кармане! Я имею в виду мобильник с выходом в Интернет. Через минуту я с недоумением разглядывала карту города. Если верить сайту, бульвар 60-летия Победы находится на том самом месте, где во времена моего детства располагался коровник.
Да-да, двадцать лет назад на окраине города стоял коровник, поэтому в магазинах всегда было свежее молоко, а младенцы, питавшиеся на молочной кухне натуральным творожком, росли здоровыми и упитанными. Рядом с коровником простиралось совхозное поле, на котором мы, школьники, зимой катались на лыжах.
Помнится, спортсменка из меня была аховая. Будучи девочкой упитанной (очевидно, последствие чрезмерного употребления натурального творожка), я терпеть не могла физкультуру и особенно ненавидела лыжи. В частности, меня бесило, что ехать надо по колее, проложенной другими. Кажется, в то время я вообще была жуткая индивидуалистка.
К счастью, мои мучения с лыжами длились недолго – ровно один урок. На первое занятие я немного опоздала, когда подошла к лыжне, одноклассники уже отъехали метров на двести.
– Сделаешь один круг, – инструктировала меня учительница физкультуры, подтянутая дама лет сорока, в прошлом – кандидат в мастера спорта по художественной гимнастике. – Сначала езжай прямо, около трех сосен поверни направо, там будет небольшой овраг, объедешь его и выедешь на обратную лыжню. Поняла?
Гимнастка засекла время, и я бросилась догонять удаляющиеся спины товарищей. Однако как я ни пыхтела, как ни отталкивалась палками, расстояние между нами только увеличивалось. Через какое-то время я поняла, что еду одна-одинешенька по бескрайнему простору и в упор не вижу никаких трех сосен. Вдруг лыжня раздвоилась. Правая колея уходила дальше, в холодное белое безмолвие, а левая заворачивала. Я выбрала левую дорогу, поскольку она давала слабую надежду, что, сделав круг, я вернусь к старту.