— Говоришь, что любишь, а унижал меня с завидной регулярностью.
— Каюсь, был кретином, боялся открыться, оттого и прикрывался сарказмом.
— Я тебе не верю.
— Тогда поверь своему сердцу, сердцем ты же чувствуешь, что я говорю правду? Ты читала мою последнюю книгу?
— «Скованные одной цепью»?
— Да.
— Ну, допустим, читала.
— Неужели ничего не заметила?
— Героиню зовут Алиса.
— А еще?
— Что именно я должна была заметить?
— Если спрашиваешь, значит, не заметила.
— Прекрати говорить загадками.
— Принеси книгу.
— У меня ее нет, я брала у Любы.
— Тогда завтра же сходи в магазин.
— Ты можешь объяснить внятно?
Райский резко поднялся:
— Скажи откровенно, глядя в глаза, что, кроме обиды, ты ко мне испытываешь?
Алиса попыталась отвернуться, но Вадим взял в ладони ее лицо.
— Почему ты молчишь?
— Вадим, это неправильно, у тебя есть Кристина…
— Ответь на вопрос.
— Не буду.
— Алиска, милая, как же я соскучился.
И наконец произошло то, чего так долго ждали и в то же время опасались два любящих сердца. Их губы слились в страстном поцелуе, и у Алисы закружилась голова.
— Вадим, не надо.
— Не сопротивляйся. — Он взял ее на руки.
— Что ты делаешь?
— То, что должен был сделать давно.
— Нет… немедленно поставь меня на пол… слышишь… Я не могу… Кристина…
Его сильные руки опустили Алису на кровать. Успевший задремать Мурзик стремительно покинул ложе.
Сладкие поцелуи рождали желание, с каждой секундой нежные прикосновения становились все настойчивей. Заключив любимую женщину в объятия, Вадим гладил ее волосы, шею, плечи, а Алиса, млея от нахлынувшего счастья, была не в силах сопротивляться…
* * *
В субботу она проснулась от громкого мяуканья четвероногого бандита. В первое мгновение не могла понять, что произошло, а когда сознание вернулось, вскочила словно ошпаренная кипятком. Вадима не было. На тумбочке лежал сложенный вчетверо тетрадный листок. Трясущимися руками Алиса схватила бумажку.
«Любимая, доброе утро! Такого блаженства я не испытывал никогда! Люблю тебя! Твой Вадим».
— И как это понимать? Что дальше, он вернется или дело ограничилось одной бурной ночью?
Постепенно Алиса стала впадать в панику.
— Мы провели ночь, он оставил записку, значит, не все так плохо. Что же мне делать? Позвонить? Ждать? Или… только не это, забыть?
Часом позже Алиса проклинала себя за вчерашнюю слабость. В голове роились самые черные мысли.
«Нет, он не мог врать, его взгляд, его нежность… Что там Вадим говорил о книге».
Алиса метнулась в ближайший книжный магазин.
И вот она сидит за столом, судорожно проглатывая страницу за страницей. Ничего, что бы говорило о любви Райского, глаз не замечал. Прочитана четверть… половина, и, наконец, она дошла до точки.
— Ничегошеньки в ней нет!
Позвонив Карповой, Алиса, давясь рыданиями, попросила подругу немедленно приехать.
Встревоженная Люба возникла на пороге час спустя.
— В чем дело? Неслась, как на пожар. Алиска, что с тобой? Заболела?
Узнав о вечернем признании, ночи любви и утренней записке, Любаня впервые в жизни не нашлась с ответом.
— Любка, он меня обманул! Использовал и испарился.
— Успокойся, давай посмотрим на это дело под другим углом. Слушай, я не пойму, при чем здесь книга, я ее два раза перечитывала.
— Я тоже не понимаю.
Любаня принялась вертеть нетленку.
— Может, там шифровка?
— Любка! Какая шифровка, он не Нострадамус.
— Нострадамус не Нострадамус, а проверить не мешает. — Карпова увлеченно листала криминальный роман. — Алиска! Чтоб мне растолстеть, как корове! Смотри… смотри, он не врал. Это правда!
Люба протянула книгу, несколько раз постучав ногтем по странице, на которую следовало обратить внимание. На листе, идущем сразу за титульным, в верхнем правом углу мелкими буквами было написано: «Алисе с любовью посвящается».
— Не может быть!
— Может, Вадька тебя любит.
— Книга подписана в печать двадцатого апреля.
— Шесть месяцев назад. Выходит, он и правда планировал сделать предложение.
Подруги смотрели друг на друга, не в силах промолвить ни слова. Если бы не наделавший лужу Мурзик, женщины, наверное бы, навеки застыли с выражением оцепенения на взволнованных лицах.
— Я не понимаю, почему он не разбудил меня, почему уехал?
— Эх ты, раздула историю на пустом месте. Паникерша! Уехал, значит, на то имелась причина, вечером вернется, а может, даже сейчас позвонит. Тебе бы не помешало попить успокоительное, себя взбаламутила, меня на уши поставила.
— Значит, он приедет?
— Не сомневаюсь. Мой тебе совет: приводи себя в порядок и сваргань романтический ужин.
Вечером Вадим не приехал, впрочем, как не приехал и в воскресенье, и в понедельник, и неделю спустя.
Теперь Алиса каждый день перед сном плакала в подушку.
* * *
Звонок в прихожей раздался в тот момент, когда она основательно наревелась. Уверенная, что пожаловала Люба, Алиса вышла из комнаты и, не посмотрев в глазок, повернула ключ.
Чмокнув жену в зареванную щеку, Вадим по-хозяйски занес в прихожую три больших чемодана. Не обращая внимания на остолбеневшую Алису, он бодро поинтересовался:
— А ты почему ревешь? Случилось что?
— Я… ты… э…
— Ни слова не понял, можно чуточку яснее?
— Ты пришел?
— Как видишь.
— А зачем чемоданы?
— Как зачем, в одном рукописи, в двух других шмотки. Правда, завтра придется еще разок смотаться, вещей много. Ты знаешь, никогда не думал, что у меня столько одежды.
— Подожди, ты о чем говоришь-то?
— Алиска, ку-ку, проснись! Я приехал к тебе на постоянное место жительства. А то знаешь, как-то не по-людски получается: муж и жена, а живем порознь. Не по-христиански. Первое время придется потесниться, но это надолго не затянется. Допишу очередную книгу и займусь поисками просторной квартирки, или ты предпочитаешь жить за городом? Можем купить симпатичный домик, свежий воздух, по утрам поют птички…