– Ты кого-нибудь встретила по дороге? – спросила Сьюзен.
– В парке никого не было, а на улице я встретила какую-то женщину. Она мне что-то крикнула вслед, но я не расслышала. Я очень быстро бежала.
Это звучало правдоподобно, но неубедительно. Сьюзен обняла девочку за плечи и спросила:
– Ты абсолютно уверена, что было так, как ты нам сейчас рассказала?
– Да.
– И это не недоразумение?
Анжела молча разделась до нижнего белья и показала синяки на шее, предплечьях и бедрах:
– Это недоразумение, Сьюзен?
Молодая женщина задумалась. Анжела была фантазерка. Но зачем ей обвинять учителя в тяжком преступлении? Сьюзен хорошо знала Джеймса Сондерса. Они часто ходили вместе на танцы. Он был ее старинный поклонник. Она ценила его и как спутника – вежливого, начитанного, хорошо воспитанного и ненавязчивого.
– Вы мне не верите, – сказала Анжела.
– Дорогая, я не знаю, как поступить, – ответила Сьюзен и беспомощно посмотрела на мать.
– Нам нужно поставить в известность Дика Баттеркапа. Но неофициально. Пусть Анжела все ему подробно расскажет, а Билл Лоренс осмотрит ее синяки. Аде и Норману тоже нужно сообщить.
Сьюзен положила девочке руки на плечи и сказала:
– Посмотри на меня, Энджи! Подумай еще раз и скажи: то, что ты нам сейчас рассказала, правда?
Анжела посмотрела на нее с упреком и выпалила возмущенно:
– Я никогда не лгу!
Сьюзен тяжело вздохнула и сказала:
– Хорошо. Тогда даем делу ход!
Ада Феррер, доктор Лоренс и сержант Баттеркап пришли практически одновременно.
– Все, что вы сейчас услышите, Дик, абсолютно неофициально. Прошу вас не делать никаких записей, – обратилась Августа к полицейскому.
– Можете рассчитывать на мою порядочность, миссис Квэндиш. Я здесь как частное лицо.
Августа повернулась к доктору Лоренсу:
– Это относится и к тебе, Билл. Прошу тебя сохранить все, что ты услышишь, как врачебную тайну.
– Разумеется, дорогая!
Августа с посеревшим лицом вела себя непривычно сдержанно. Рядом с ней сидела Ада, такая же, как всегда. Дик Баттеркап утонул в кресле, изображая гражданское лицо. Устроившаяся на диване Сьюзен выглядела нервной и озабоченной. Около нее, съежившись и всхлипывая, сидела Анжела. Что, черт возьми, послужило причиной этого сбора?
– Повтори сейчас все то, что ты рассказала нам, – строго приказала мистрис Квэндиш девочке.
Анжела повторила рассказ почти дословно. Он звучал так, словно был выучен наизусть.
Дик Баттеркап тяжело задышал, почуяв неладное.
– Что вы об этом думаете, Дик? – спросила Августа.
– Я пока еще не совсем понял, – ответил полицейский. – Посмотрим, что скажет доктор Лоренс после осмотра.
Доктор констатировал наличие синяков и легкой контузии – они могли возникнуть в результате попытки изнасилования или по любой другой причине.
– Ты рассказала нам правду, Энджи? – мягко спросил доктор. – Если ты лжешь, это будет иметь печальные последствия для тебя. Но пока еще ничего не случилось. Ты еще можешь признаться, что все придумала, и мы просто забудем об этом.
Девочка упорно настаивала на своем, перейдя на крик:
– Взрослые все заодно! Вы такие же противные, как мистер Сондерс. Вы все попадете в ад! Я вас ненавижу! Я больше не верю вам!
Анжела впала в настоящее бешенство, и доктор сделал ей успокаивающую инъекцию. Сьюзен отвела девочку в комнату для гостей, уложила в постель и оставила с ней Луизу.
– А что ты об этом думаешь, Ада? – обратился доктор Лоренс к бабушке Анжелы, хранившей ледяное молчание.
– Идиотизм, – жестко отреагировала она.
– Ты ей веришь?
– Нет, – отрезала Ада. – Ни единому слову.
– А ты, Августа?
Парализованная женщина ответила осторожно:
– О Дике Сондерсе ничего плохого не известно.
Дик Баттеркап пробормотал:
– Но это не является доказательством его невиновности.
– Мы не можем оставить рассказ Энджи без внимания, – высказалась Сьюзен. – Если она говорит правду, то и другие дети в опасности.
– Вы будете требовать возбуждения уголовного дела, миссис Феррер? – спросил полицейский.
– Нет, – отрезала Ада. – Это дело Нормана, а не мое. Он отвечает за ребенка.
Полицейский тяжело поднялся:
– С вашего позволения, дамы, я возьму с собой пальто Энджи на экспертизу.
– Действуйте в тайне, Дик, – попросила Ада. – Пока нет улик, ни к чему бросать тень на Джеймса.
– Мы сделаем все неофициально, – успокоил женщин полицейский. – Я не из тех, кто молотит языком. Но я знаю свой долг.
Мужчины ушли, а женщины вернулись в гостиную. Каждая была поглощена своими мыслями. Сьюзен первая нарушила молчание:
– Как всегда, заколдованный круг: невозможно представить себе ни что Джеймс педофил, ни что Энджи бессовестная лгунья.
Через час примчался Норман, проделав путь из Нью-Йорка в Нью-Эдем в рекордно короткий срок. Он был единственным, кто безоговорочно верил Анжеле.
– Как она могла такое выдумать? Она невинный ребенок и не имеет понятия о сексе!
– Она читает глянцевые журналы, – напомнила Ада. – И смотрит весьма фривольные телепередачи.
– Ей скоро исполнится тринадцать лет, – вставила Августа. – У нее уже переходный возраст.
– Видимо, это и завело Сондерса, – злобно выпалил Норман. – Я бы своими руками его задушил!
Примерно через час вернулся Дик Баттеркап – уже в полицейской форме. Он снял отпечатки пальцев с телевизионного пульта Джеймса Сондерса – идентичные были обнаружены на пальто Анжелы.
– На каких местах? – поинтересовалась Ада.
– На плечах.
– Ну, это ничего не доказывает, – прокомментировала Ада пренебрежительно.
– Есть свидетельница, которая видела, как Энджи бежала из парка, – продолжал полицейский озабоченно.
– Вы дали честное слово вести расследование тайно, – сказала Ада раздраженно. – А у вас есть официальные данные!
– Дело в том, что свидетельницей случайно оказалась моя жена, – оправдался Дик. – Бонни спросила девочку, не упала ли она, и Энджи побежала дальше. А еще она видела Джеймса Сондерса выходящим из парка, причем в довольно нервном состоянии.
– И это также не является доказательством его вины, – утверждала Ада.
– Вот что является доказательством!
Полицейский вынул из кармана брюк семь или восемь черных пуговиц – это были пуговицы с пальто Анжелы.