Но она быстро пришла в себя.
– Инна Викторовна!
– Извините за внезапное вторжение. Но мне нужно с вами поговорить. Это срочно.
– Ну, хорошо. Пройдемте на кухню. Вы не возражаете? Раздевайтесь. Это мой зять, Антон.
Мужик снисходительно кивнул мне.
– Инна Викторовна, жена моего шефа.
Теперь этот мужлан смотрел на меня иначе: как собака на вожделенную косточку. Только что хвостиком не подмахивал.
– Очень приятно, – машинально выдавила я, вешая куртку на вешалку и разматывая шарф.
На кухне царил образцовый порядок. Чувствовалась опытно-секретарская рука Киры Андреевны, у которой все всегда было разложено по нужным полочкам и шкафчикам. Светло-бежевая мебель, табуретки с коричневыми накидками и такими же кисточками на концах. Я опустилась на табуретку, почти не чувствуя под собой ног.
– Чай-кофе?
Я замотала головой.
– Ну чаем я вас все-таки напою, – улыбнулась краешками губ Кира Андреевна. – Так что вы хотели у меня узнать? – без всякого перехода спросила она, колдуя над заварочным чайником.
– О Володе.
Ее брови взлетели вверх, но она была слишком вышколенной секретаршей, чтобы задать следующий вопрос раньше положенного времени.
– Я знаю… у него есть любовница. Я хочу знать, кто она. Пожалуйста, – почему-то прибавила я, – скажите мне все, что знаете об этом. Я заплачу вам.
Я полезла в сумку за деньгами, пока Кира Андреевна не остановила меня.
– Бросьте, Инна Викторовна. Вы же взрослая женщина.
Подтекст в ее словах был ясен: взрослые женщины не вламываются в чужие квартиры с расспросами о любовницах мужа, взрослые женщины не предлагают таких идиотских сделок, а стоически несут свой крест без попыток узнать мужские тайны и секреты. Но я не была взрослой. Я была упрямой, несносной и плохо воспитанной в глазах вот таких правильно-положительных людей, как Кира Андреевна.
– Ну, Инна Викторовна, я совсем не уполномочена…
Теперь Кира Андреевна отгораживалась от меня своим сухим канцелярским языком. Сейчас она напоит меня чаем и попросит уйти. Я потерпела полное и безоговорочное фиаско.
И здесь я неожиданно расплакалась. На лице Киры Андреевны мелькнуло странное выражение.
– Я могу… – И она замолчала.
– Я никогда никому не скажу. Честное слово.
– Не сомневаюсь, – сухо сказала Кира Андреевна. – Это совершенно не в ваших интересах.
Наступило молчание. Наконец я осторожно кашлянула.
Кира Андреевна отвела взгляд в сторону.
– У него есть женщина. Марина Плешакова. У них ребенок.
– Что? – спросила я, поднимаясь с табуретки.
– Ребенок, – повторила Кира Андреевна. – Два годика. Занятная девочка.
Я стояла и остолбенело смотрела на Киру Андреевну.
– Вы… уверены? – спросила я хриплым голосом. Внезапно все стало четким и понятным: его отчуждение, частые отлучки, нежелание спать со мной, слово «развод», едва не слетевшее с его губ.
– Да, – в голосе Киры Андреевны, как всегда, звенел металл, – ваш чай.
– Не надо. – Я повернулась и пошла в коридор.
– Инна Викторовна! – донеслось до меня. – Инна Викторовна. Пожалуйста, постойте. Подождите.
Я остановилась и посмотрела на нее.
– Ну, вы понимаете, что никому… как вы говорили.
– Да, да, конечно, – кивнула я. – Естественно. Вы не беспокойтесь… И еще… – я клацнула зубами. – Адрес и телефон.
– Чей? – шепотом спросила Кира Андреевна.
– Марины. А… кстати… кто она?
– Работала у нас, сейчас – в декрете. Может…
– Адрес! – крикнула я. Меня охватило бешенство: невольно я сделала шаг вперед. Мне хотелось схватить Киру Андреевну за плечи и трясти ее, пока она мне не даст нужный адрес.
Лицо Киры Андреевны пошло красными пятнами.
– Сейчас. – И она выскользнула из коридора.
Я сделала глубокий вдох. Через минуту Кира Андреевна протягивала мне листок, вырванный из делового блокнота с надписью наверху office notebook, на котором аккуратным почерком был написан адрес и телефон Марины. Я сунула бумажку в карман куртки и стянула ее с вешалки. Я не попала с первого раза рукой в рукав и чертыхнулась про себя.
Я выпрямилась и провела рукой по волосам.
Наверное, в моем лице было что-то особенное, что Кира Андреевна стояла и не уходила, а смотрела на меня, словно желая еще что-то спросить или сказать. Мы стояли друг напротив друга и молчали. Наконец, я повернулась к ней спиной.
– До свидания, Кира Андреевна.
Внезапно входная дверь открылась, и вошла молодая женщина лет двадцати семи в черном пальто и черном берете. Ее гладкие прямые волосы были распущены по плечам. В руках был пакет с продуктами.
– Мам! Я купила хлеба и мясной фарш, – увидев меня, она осеклась и замолчала.
Кира Андреевна нашлась первой.
– Это моя младшая дочь Алена. Инна Викторовна.
– Очень приятно, – скороговоркой сказала молодая женщина. У нее были тонкие черты лица и узкие губы, едва подкрашенные бледно-розовой помадой.
– Взаимно, – я кивнула еще раз Кире Андреевне и повернулась к женщинам спиной.
Каждый шаг по лестнице давался мне с трудом. Я часто останавливалась и смотрела вниз – в лестничный пролет. Я думала, что в жизни все случается внезапно и невпопад…
И я совсем не была готова к этому повороту с Мариной.
Хотелось немедленных объяснений. Просто сразу и сейчас. Хотелось орать, топать ногами, матюгаться и бить чашки одновременно.
И только теперь я поняла, насколько все серьезно. Одно дело – измена. Слово-то какое-то скользкое и расплывчатое – измена, как желе, которое просачивается сквозь пальцы. Другое дело – ребенок. Ре-бе-нок, – стучало звонкими молоточками в мозгу.
До дома я доехала быстро. Скинула куртку на пол в коридоре и прошла в большую комнату.
Села на кровать, не зажигая света, и взяла сигарету из пачки, лежавшей на тумбочке.
– Подлец ты, Владимир Николаевич, – сказала я трясущимися губами. Руки тоже тряслись, и я никак не могла чиркнуть зажигалкой.
Я вспомнила, как один-единственный раз закурила при нем, и муж вырвал сигарету из рук, смяв ее, как ненужную бумажку.
– Еще раз закуришь, губы вырву. Слышишь? Повтори!
– Слышу, – успокоила я его. – Губы вырвешь.
– Не сомневайся, Инка! Ни секунды.
Теперь заниматься членовредительством было некому. Я почему-то подумала о Марине: а она? Курит? Или это правильная женщина, которая все делает правильно. Встретила мужчину, полюбила его и родила ребенка. Не стала раздумывать, что и как. Просто взяла и родила. От любимого мужчины. А я даже родить не смогла… Мы старательно обходили эту тему, как будто бы ее и не было. Как обходят мертвого голубя на дороге или компанию подвыпивших юнцов. Нет, значит, не существует…