– Я знаю. Но все равно тачка классная. – Он говорил тихо, и я сидела, прикрыв глаза: меня неудержимо клонило в сон.
– Поспи! – услышала я. – Ты, я смотрю, уморилась.
– А было от чего? – я приоткрыла один глаз и повернула к нему голову.
– Ах, так! – ухмыльнулся он. – Возьму потом твои слова на заметку. Запишу крупными буквами в своем органайзере. И в следующий раз уморю тебя до потери сознания. Тебя такой расклад устраивает?
– М-м-м… уже сплю и вижу сладкие сны.
Дымчатый рассмеялся.
Но вскоре я действительно задремала. Дымчатый вел машину тихо, аккуратно. Иногда от легких толчков я открывала глаза: видела темную дорогу, огни, попадавшиеся навстречу машины, которые светили фарами, как мощными батискафами по дну океана, и снова погружалась в дрему.
Когда я в очередной раз открыла глаза, то спросила:
– А куда мы, собственно говоря, едем?
– Хороший разведчик! Даже ничего и не спросила. Я, обманутый муж, везу тебя в пустыню, чтобы закопать по горло. Как Саида из «Белого солнца пустыни». Помнишь?
– Помню.
– Тогда не задавай глупых вопросов.
– А если по правде?
Дымчатый бросил на меня быстрый взгляд. Он оторвал одну руку от руля, а второй, свободной, провел по моим волосам.
– Устала?
– Немножко. Но ты не ответил на мой вопрос.
– В Шарджу. Попытаюсь скрыться там. Если покажется, что что-то не так, двинусь дальше.
– А где ты там остановишься? Приедешь и постучишься в первый попавшийся дом? Или направишься прямиком в отель?
Он покачал головой.
– В отель нельзя. Ни в коем случае. Там меня быстро засекут. Только в частном секторе. У меня есть кое-какие объявления от местных арендаторов жилья. Вот и буду звонить по ним. Авось наткнусь на что-нибудь подходящее. Все равно долго это не продлится. Виза дана на два месяца, и ее срок когда-нибудь кончится.
Его рука теперь лежала у меня на плече.
– Как ты думаешь, – тихо сказал Дымчатый, – мы прорвемся?
У меня сжалось сердце. Никогда он не говорил таким тоном – он всегда был так уверен в себе, так самонадеян, и тут… это тихое, неуверенное: «Мы прорвемся?»
– Да, не сомневайся, – ответила я твердым голосом. – Даже не сомневайся. – И сжала его руку.
Он положил вторую руку на руль и прибавил скорость.
– Кажется, нам придется подтвердить твою уверенность на деле, потому что сзади за нами едут две машины.
Я быстро обернулась. Действительно, на приличном расстоянии от нас неслись две машины – два джипа. Черный и белый. Быстро, бесшумно, как гончие, которые взяли след.
– Ты думаешь, это за нами?
Я ужасно хотела услышать от Дымчатого слова вроде «малыш, это тебе показалось» или «ты что, чокнулась», но муж только сосредоточенно кивнул и беззвучно выругался.
– Надо отрываться.
– Ясное дело. Вопрос – как?
– Газани.
– Особо не газанешь. Иначе в тюрьму упекут, если засекут. Это тебе не родные просторы со взяточниками-гаишниками. Сунул и отмазался. Это все-таки другая страна.
– Дай карту.
– Зачем?
– У тебя есть карта?
– Где-то была.
Здесь я вспомнила, что карта есть у меня в сумочке. Немного порывшись, я нашла ее, сложенную вчетверо, и развернула.
– Мы находимся здесь? – ткнула я пальцем в дорогу между Дубаем и Шарджей.
– Похоже на то.
– А здесь – пустыня. Справа и слева, – говорила я вслух. – Барханы.
– Угу. Американские горки.
– Дай я сяду за руль.
– Чего?
– Дай я сяду за руль, – прокричала я уже громче. – Дымчатый!
Он отрицательно качнул головой.
– Не надо. Я сам.
Я обернулась. Расстояние между нами стремительно сокращалось.
– Дымчатый, – тихо сказала я, – здесь уже не до понтов и не до мужского лихачества. Как я понимаю, это вопрос жизни и смерти. Я езжу на джипе лучше. Джип – моя машина. И вообще я вожу не хуже тебя, Дымчатый! – я уже плакала от бессилия. Слезы ярости текли по моим щекам.
– Не реви! – бросил он. – Пересаживайся.
На ходу, мгновенно мы поменялись местами.
– Вот так-то лучше, – пробормотала я и нажала на педаль.
– Инка, не глупи!
– А я всегда была глупой и неразумной, – улыбнулась я, поворачиваясь к мужу. – К тому же плохо воспитанной.
Посмотрев в верхнее зеркальце, я увидела, что машины уже почти рядом, и резко вывернула руль вправо. Мы въехали на мягкую песчаную поверхность.
– Инка! – охнул Володя. – Ты что? Это пески. Барханы. Мы увязнем здесь.
– Не боись, – повернулась я к нему. – Я знаю, что делаю.
Я вспомнила, как гонял по барханам Ахмад, и резко вывернула руль. Мы въехали на горку. И начались наши сумасшедшие скачки по пустыне.
Машины не отставали от нас. Но я была бесшабашней, смелей, отчаянней. Внезапно я услышала странный глухой звук, и на меня посыпался легкий дождь осколков.
– Стреляют, – стиснув зубы, сказал муж. – Стреляют, сволочи.
– У тебя есть пистолет?
– Есть.
– Как ты его провез?
– Ты что? Купил здесь у одного барыги. Тайком. Знакомые свели.
– Ну, так стреляй!
– Попробую.
Я приспустила стекло. Дымчатый высунул руку и прицелился.
– Высовывайся осторожней, – предупредила я.
– Знаю. Не учи, – огрызнулся он.
Нервы у нас были на пределе, и я это хорошо понимала.
Муж выстрелил.
– Попал?
– Кажется, нет.
Нас сильно тряхануло. Мы въехали на очередной бархан.
– Трудно целиться, когда так трясет.
– Это не на охоту в Подмосковье ездить, – поддела я его самым невинным тоном.
– Что ты хочешь сказать?
– Ничего. Просто, что здесь труднее.
– А ты сомневаешься? Взяла бы и попробовала сама.
– Придется.
Раздался второй выстрел, и я пригнулась: пуля просвистела над моей головой. Черный джип был совсем близко, и я видела мужскую руку с пистолетом, которая целилась в нас. Я рванула руль влево, и Дымчатый чуть не свалился мне на колени.
– Целится?
– Нас скоро здесь подстрелят, как куропаток в чистом поле. Если вторая машина подтянется – нам крышка.