Он замолчал.
– Все ясно! – в сердцах бросила я. – Теперь мы должны сидеть и ждать неизвестно чего. Я бы все-таки обратилась в полицию. Это лучше, чем бесконечное ожидание.
– В полицию обращаться нельзя. Будем ждать.
В течение последующего часа мы с мужем не разговаривали. Нервы у обоих были натянуты до предела. Я попробовала читать, чтобы хоть чем-то занять свои мозги, но застряла на первой же странице. Пошла в ванную и встала под душ. Струи холодной воды хлестали по мне, но, странное дело, холода я почти не чувствовала. Потом, облачившись в махровый халат, я в кухне пила горячий чай. Я вспоминала Дашку – какой она была в детстве и сегодняшнюю. Дашку, которая была моим единственным ребенком, потому что своего сына я потеряла давным-давно. И жив ли он вообще?
Дмитрий был в своем кабинете. Он один раз вышел на кухню, но, увидев меня, ретировался обратно, даже ничего не сказав.
Звонок в дверь заставил меня вздрогнуть. Чашка выпала из рук и разбилась. Я побежала в коридор, путаясь в полах халата. Почему-то представлялось, что сейчас мне принесут отрезанный палец Дашки или ухо. В наказание за то, что кассеты у меня не оказалось. Я распахнула дверь, даже не посмотрев в глазок. Передо мной стояла Дашка: растрепанная, с диким взглядом.
– Даша! – прохрипела я, протягивая к ней руки.
– Ма… – под глазами залегли тени, на лбу была царапина. – Ма… – и она разрыдалась у меня на плече.
– Ну что ты, не надо, маленькая! – похлопала я ее по плечу… – Малыш! Прошу тебя! Успокойся! – я чмокнула ее в волосы. – Пошли на кухню. Ты хочешь есть?
– Нет, – мотнула головой Дашка. – Я хочу спать.
Дмитрий рванулся к нам.
– Даша! – выкрикнул он высоким голосом. – С тобой все в порядке?
– Да, – она отошла от меня и приникла к нему. – Папа! Это было так ужасно, – и она заплакала.
Мы напоили Дашку горячим молоком и отправили спать. Из того, что она рассказала, складывалась такая картинка: ее втолкнули в машину, когда она шла по дорожке между гаражей, связали руки-ноги, на глаза надели повязку и велели молчать. Машина поехала. Потом ее пересадили в другую машину и привезли в какой-то дом или дачу. И посадили в комнате. Дали пить, вели себя вежливо, не били и не трогали. Сказали, что, когда мать вернет одну вещь, ее отпустят.
Дашка рассказывала глухим прерывистым голосом. Затем замолчала, и я погладила ее по плечу. Я еще посидела какое-то время около нее, cжимая руку. Она уже спала, полуоткрыв рот. Я перебирала ее пальцы и целовала их. Под ногтями Дашки была грязь. Я была счастлива: только сейчас я поняла, как мне дорога Дашка, хотя за последний год наши отношения были далеки от идеальных. Но она – моя дочь, и я рада, что она осталась жива. Неужели они поверили мне, что кассеты у меня нет, и теперь отстанут раз и навсегда? В такой конец верилось с трудом…
Дмитрий сидел на кухне и курил.
– Надымил! – взмахнула я рукой.
– Ты точно не знаешь, где кассета? – в упор посмотрел он на меня.
Я в свою очередь уставилась на него.
– Дим! Ты же сам все видел собственными глазами.
– Да… но…
– Ты считаешь, что я разыграла перед тобой спектакль и рисковала Дашкой ради каких-то своих амбиций и интриг?
– Я просто боюсь, что это только начало, – коротко бросил муж.
– Дим! – устало сказала я. – Тебе не кажется, что наши отношения зашли в тупик? Мы уже давно отдалились друг от друга и влачим совместную жизнь по инерции. Может, лучше развестись и разом покончить со всем этим? И вообще, когда мы с тобой в последний раз спали вместе? Несколько месяцев назад? Ты считаешь это нормальным? Когда я хотела твоей близости, ты говорил, что устал и работа тебя вымотала! Разве не так? Не сомневаюсь, что у тебя кто-то есть. Ты же нормальный мужик, и у тебя нормальные физиологические потребности. Вот только я тебе как женщина стала не нужна. Ты нашел себе любовницу на стороне? Кто она? Секретарша Лидочка? Когда я была у тебя на работе год назад, она смотрела на меня та-а-акими глазами. Ты спишь с ней? А я так? Приложение к твоему бизнес-статусу, и мной можно козырять на крупных тусовках? Как же! Дмитрий Семухин. Муж той самой Ольги Варфоломеевой! Тебе это надо от нашего брака? В таком случае – я не согласна, мне от брака нужно совсем другое…
Он слушал меня, опустив голову.
– Я… не знаю. Но давай пока ничего не будем предпринимать. Ради Даши. Я прошу тебя, – cказал он каким-то глухим голосом.
– Хорошо! Но потом мы вернемся к этому. Договорились?
Он кивнул, не отрываясь от чашки с чаем, но вид у него был здорово ошарашенный. Видимо, такая постановка вопроса озадачила его. Как же мужчины примитивны и наивны, готовы терпеть нелюбимую или просто надоевшую женщину рядом, лишь бы ничего не менять. Консерваторы хреновы! Наверняка у него кто-то есть. Не монах же он и не евнух! Но как-то определиться не хочет. Я ему удобна. Но такая ситуация меня категорически не устраивает. Я хочу жить с мужчиной, любить его, просыпаться в одной постели, вместе завтракать, cмеяться и строить планы. Я хочу чувствовать тяжесть мужского тела и крепких рук, чтобы меня баловали и любили и делали подарки не два-три раза в год, а иногда и так – без повода. Маленькие сюрпризы и знаки внимания. Мне не нужен дорогой подарок, нет – мне нужно просто знать, что я любима и желанна. Я хочу быть женщиной своего мужчины, а не штампом в паспорте. Когда женщина выходит замуж, она думает прожить с этим мужчиной всю жизнь. Свадьба – самое радостное событие в жизни женщины. Кроме, конечно, рождения ребенка. Свадьба – это как окно в другую жизнь, где ты теперь не одна, а вас двое – мир, поделенный на двоих, – все это так волнующе и заманчиво… Я помнила свою радость в этот день, белое платье с кружевной отделкой, – я непременно хотела выйти замуж в белом платье, – и как мы выпускали голубей на Воробьевых горах, и собственный счастливый смех, и как я доверчиво прижималась к мужу и заглядывала ему в глаза – мне хотелось видеть в них отражение собственного счастья. И куда все это делось? Куда?
Я не буду с ним жить – ни за что! Такая жизнь убьет меня как женщину. Жить без любви – это жить слепой и глухой без всякой надежды на исцеление. Скучное существование и взаимное раздражение по пустякам, раздельные постели и неприязненные взгляды… Нет, я слишком живая, чтобы закопать себя заживо!
Но сейчас я не могу думать о разводе всерьез, пока не разрулится вся эта ситуация с кассетой. Иначе получится, что я бегу с тонущего корабля и бросаю Дашку на произвол судьбы… Но позже я обязательно вернусь к этому.
Дашку я возьму с собой. Хотя она сама может выбирать, с кем жить. Если она останется с отцом – я не стану устраивать скандала, я приму любой выбор Даши. Пусть она приходит ко мне когда хочет, или мы будем встречаться в кафе…
Я поймала себя на мысли, что уже на полном серьезе обдумываю идею развода; это у меня не спонтанное желание, не минутная прихоть или каприз, а выстраданное решение.