– Очень.
И опять его губы смяли мой рот, и водоворот страсти забурлил с новой силой. Яростная волна подняла меня вверх, и я кричала, не слыша собственного голоса.
Я приходила в себя, блуждая взглядом по светлым стенам, по дивану, на который он швырнул меня, лихорадочно стягивая одежду… потом я повернулась к нему. Витя смотрел в потолок и выглядел странно отрешенным.
«Что со мной, cо страхом подумала я? – У меня только что погиб муж, а я здесь с Витей».
– Вить! – позвала я его.
Он повернулся ко мне.
– Да?
– Что же мы потеряли столько времени?
– Ирония судьбы.
– Точно. По-другому это и не назовешь.
Я провела пальцем по его плечу и спине.
– У тебя татуировка в виде пагоды. Откуда?
– В Чечне сделал. Так, по дури. Думал, будет красиво…
Какое-то время мы еще лежали в постели и молчали. Потом он встал и пошел в ванную, и вскоре я услышала шум льющейся воды.
Я села на диване и стала подбирать с пола раскиданную одежду. Когда Витя вошел в комнату, я уже стояла у окна: одетая и причесанная.
– Вот те на! А я хотел повторения.
На кухне, за чашкой чая, я проговорила, смотря ему в глаза:
– Мне нужно кое-что тебе рассказать…
Он весь как-то сразу подобрался, стал сосредоточенным, серьезным.
– Понимаешь… – начала я. – Мне недавно подбросили одну кассету. Поскольку я ведущая телепрограммы, то подумала: кто-то оставил свой репортаж. Но когда я стала просматривать, то… – я сглотнула, – то поняла, что кто-то задал мне задачку. Которая требует решения. В этом материале Захаров резвится в бассейне вместе с воспитанниками интерната. Учитывая, что там сироты и дети, оставшиеся без попечения родителей, – картинка складывается мерзкая. Я поехала на место, поговорить с директрисой. Но она наотрез отказалась со мной разговаривать на эту тему. Оно и понятно – Захаров для них царь и бог, благодетель, благодаря которому, как она выразилась, они с голоду не умирают. Я еще раньше зацепила его тем, что дала в своей программе репортаж об отданном ему под фонд старинном московском особняке и несанкционированных переделках внутри здания. Он полез в бутылку: как я посмела, как я могла. Посыпались угрозы от него и его помощников. Словом, начался накат. И поэтому когда я просмотрела материал, то подумала, что кто-то раскопал сенсацию и, зная о моем «теплом» отношении к Захарову, сунул эту кассету мне. Прямиком по адресу. Впрочем, кассету у меня украли прямо из сейфа. И материалов сейчас на руках – нет. А прищемить хвост этому олигарху-самодуру хочется. Он уже охоту на меня объявил: когда я поехала в интернат, меня трое бандюхаев преследовали – я с трудом от них ноги унесла. Потом мою дочь, точнее, падчерицу похитили. Муж погиб – его машину взорвали… – Я закрыла лицо руками и некоторое время сидела так.
И еще… я почувствовала страстное желание рассказать Вите о своей боли, о сыне… Так захотелось поделиться, что я не сдержалась.
– Вить, у меня был сын…
Он застыл на месте.
– Сын?
– Да. Я когда уехала покорять Москву, была глупой, молодой и мало что соображала. Пришлось несладко, но я никому об этом не рассказывала; терпела и молчала. Жила вся в себе… Я… сошлась с одним человеком, а он меня обманул, и я стояла перед выбором: делать аборт или оставить сына. Я приняла решение оставить. Точнее, мне один человек помог – я шла по бульвару и плакала, села на скамейку, а он присел рядом, cпросил, в чем дело, и сказал, что лишать ребенка жизни – грех и я должна обязательно оставить его. Представляешь? – я подняла на Витю глаза. Он внимательно слушал меня. – Я родила сына, квартирная хозяйка сразу выставила меня, я осталась буквально на улице. И тогда я решила вернуться сюда и оставить ребенка одной нашей родственнице – Ирке Зябликовой. Только я одного не учла, что Ирка любила выпить и, стало быть, являлась человеком ненадежным. Но в тот момент я не могла об этом думать, Ирка была для меня спасением, единственной ниточкой, за которую я могла зацепиться. Когда все вокруг рушится, хватаешься и за соломинку. Вот в таком положении была я в то время – без всякой помощи и поддержки. Никому не нужная со своим ребенком, одна против всех. Звучит ужасно мелодраматично и напыщенно, но тогда все так и было. Я приехала в наш город и отдала ребенка Ирке, cунула ей деньги и попросила растить его пока. Ирка кивала головой: да-да, все будет в порядке, не беспокойся.
Я ей звонила и узнавала, как дела, и она каждый раз уверяла меня, что все хорошо. Я думала устроиться на хорошую работу и забрать ребенка к себе. Потом Ирка замолчала: к телефону никто не подходил. Я не находила себе места и не знала, что и подумать. Наконец не выдержала – сорвалась и приехала. И что я узнала? – Я замолчала и уставилась невидящими глазами в пустоту. – Ирка исчезла вместе с моим сыном. Так сказала соседка. И с тех пор никто не видел ни Ирку, ни моего сына.
– Откуда ты знаешь?
– Я нанимала одного человека, он приезжал в город и расспрашивал об Ирке. Так я потеряла сына, которому сейчас было бы уже девятнадцать лет. Потеряла по своей вине… С тех пор я не нахожу себе места… от этого. У меня только одно желание – повернуть время вспять…
– Мы можем попытаться найти Зябликову, – предложил Витя. – Чем черт не шутит! Раз уж ты вернулась в свой город. Вероятности, как ты сама понимаешь, – немного. Но попробовать-то стоит!
Я с благодарностью пожала ему руку.
Дом, где жила Зябликова, стоял на отшибе. Стоит мне закрыть глаза, как я вижу этот дом – низкий, с подслеповатыми окнами. Я думала, что моему сыну будет здесь спокойно, а получилось наоборот. Ирка водила сюда собутыльников, и они часто выпивали допоздна; об этом потом поведала мне соседка. Крик, шум, ор – только подумать, как все воспринимала эта кроха – наверное, заходилась криком, на который никто не обращал никакого внимания. А если моего ребенка уже давно нет в живых? Ирка уморила его голодом по пьяни или выбросила на помойку, когда он слишком донимал ее плачем? А потом ужаснулась содеянному и сбежала из города. О таких случаях часто читаешь в рубрике «Криминальные происшествия». Родные матери выкидывают, а что говорить о чужом человеке…
Теперь дом выглядел как новенький; было видно, что его тщательно отремонтировали. Калитка была открыта, и мы постучались в дверь дома. На крыльцо вышла женщина средних лет в пестром платье и с мокрыми руками. Она спросила:
– Чего?
Витя ответил за меня:
– Мы ищем Иру Зябликову. Она жила здесь двадцать лет назад.
– Вы ее родственники? – насторожилась женщина.
– Нет. Знакомые.
– Она давно здесь не живет. Умерла она.
– Умерла? – переглянулись мы с Витей. – А где? Когда?
Витя нашелся первым:
– Мы могли бы вам хорошо заплатить за информацию.