Забившаяся в узкий шкаф тень, затаив дыхание, прислушалась. Раздался резкий стук — это консьерж удалился к себе. Уборщица, что-то монотонно бормоча, подмела магазин — так происходило каждый вечер, а в швейных мастерских она наведет порядок ранним утром, перед открытием.
Дышать становилось все труднее, тело затекло, хотелось немедленно размять руки и ноги. От шкафа до лестницы на антресоли — всего несколько шагов. Оттуда можно будет наблюдать за первым этажом и последним пролетом лестницы. Начать сейчас, возможно, опасно — наблюдение, которое он вел несколько дней, позволило установить, что командующий, распустив войска, частенько задерживается, да не один, а с пленницей. Раздавшийся наверху скрип подтвердил это: кто-то спускался по ступеням, останавливался, делал следующий шаг, издавая неясные звуки — то ли смех, то ли плач.
Спрятаться — хоть сюда, за фикус в горшке.
В сером рассеянном свете возникла девушка. Она остановилась, вцепившись рукой в перила, и из ее груди вырвалось отчаянное рыдание, перешедшее в долгий стон. Свет фонаря проникал в окошко над дверью, освещая кафельный пол вестибюля, и отражался в висевшем на стене зеркале в человеческий рост. Молоденькая — на вид ей можно было дать лет пятнадцать, не больше — ученица швеи с растрепанными волосами, расцарапанными щеками, в перекрученных на лодыжках чулках подошла к зеркалу. Увиденное привело ее в отчаяние, она уронила на пол скомканную одежду, снова горько заплакала, разгладила ладонями мятую юбку, кое-как расправила изодранное в клочья белье, застегнула корсаж и накинула пелерину. Потом утерла слезы тыльной стороной ладони, нахлобучила задом наперед шляпку, всхлипнула и вышла на улицу. Консьерж не запер дверь на засов, что было на руку незваному гостю.
Тень убедилась, что кожаный мешочек и его содержимое на месте — так, на всякий случай, — и начала медленно подниматься по лестнице. Ступенька, еще одна, еще. Остановка. Отдых. Тень двигалась медленно и осторожно, пытаясь забыть про несчастную девочку.
Тень миновала первый пролет и стремительно, как проворный кот, закончила подъем: будто какая-то невидимая нить тянула этого человека вверх, помогая восхождению. Теперь нужно повернуть направо, миновать предназначенные для показа моделей салоны и туалетную комнату. Прекрасно, просто замечательно. За небольшое вознаграждение уволенная в прошлом месяце закройщица нарисовала ему подробный план помещений: анфилада комнат заканчивалась будуаром, куда главнокомандующий приглашал богатых заказчиц на рюмочку «Кюрасао». Осматривать ее нет никакой нужды: обиженная девушка во всех деталях описала, как однажды вечером ее позвали выпить ликера, как силой повалили на пестрый диван, как она отбивалась, дралась и царапалась. На консоли стоял фарфоровый кувшин для шоколада и покрытая золочеными сеточками тарелка со сластями, перед калорифером — два глубоких кресла, жардиньерка с искусственными цветами и китайская ширма. Дополняла обстановку танцовщица из терракоты на подставке, освещенная оранжевым светом лампы Рочестера. Он тоже был там — лежал на диване, как паук в центре паутины, насытившийся собственной жестокостью, и отдыхал: чтобы изнасиловать ребенка, требуется немало энергии, а подлый ловелас был уже немолод.
На сей раз он сумеет прицелиться и метнуть свое орудие. Главнокомандующий не будет страдать, он даже ничего не почувствует, а когда перейдет на ту сторону, поймет, как легок был его конец по сравнению с грузом грехов. О, как же приятно прикосновение к тяжелому шару, который вот-вот выдаст злодею билет в один конец!
Ришар Гаэтан потянулся и зевнул. Боже, как же он устал! Нет, подобные экзерсисы ему больше не по возрасту, да и сердце сдает. Черт, повсюду пятна, нужно оставить записку, чтобы чехол отнесли в прачечную еще до открытия мастерской. Плевать, два-три дня он вполне обойдется без светло-желтого бархатного покрывала, на котором одержал столько побед. Старшая мастерица Соланж состроит гримасу, но он знает, как купить ее забывчивость. Швею уволят, она получит пухлый конверт и не раскроет рта. Боже, как скучно — и все это за несколько жалких мгновений удовольствия!
Он заправил полы рубашки в брюки, застегнул ремень и причесался перед зеркалом с гипсовыми ангелочками на раме. Рука со щеткой замерла в воздухе. Ему вдруг почудилось, что из темноты выступает чье-то лицо. Ерунда, эта дуреха ни за что не посмела бы вернуться. Он взял миндальное печенье. Принять ванну, переодеться, поужинать на Бульварах и спать, спать… Он провел расческой по волосам.
Тень прицелилась. Раздался короткий свистящий звук. Ришар Гаэтан получил удар по затылку и тяжело рухнул на пол, не успев проглотить печенье.
Тень наклонилась к своей жертве: тело оставалось неподвижным. Дело сделано. Он достиг значительных успехов в обращении с оружием. Воистину: «Хочешь стать кузнецом, работай в кузнице». Куда он закатился? Вот, рядом с расческой.
Тень подняла свинцовый шар, задула фитиль. Оставалось лишь исчезнуть и сосредоточиться на следующем шаге.
Среда 21 февраля
Главная мастерица «Кутюрье дез Элегант» Соланж Валье могла быть довольна. Заказанный госпожой де Камбрези туалет для визитов выглядел просто отлично. Она расправила надетую на плетеный манекен черную юбку, отделанную по бокам подхватами из зеленого бархата. Присборенный у круглого воротничка корсаж с сужающимися к запястьям рукавами-буфами чудо как хорош. Оставался последний штрих — добавить пышный атласный бант жемчужного цвета, и костюм станет совершенным.
Швеи, позевывая, рассаживались на свои места. Соланж послала одну из девушек убедиться, что в будуаре царит полный порядок и патрон сможет принять там клиентку, чтобы выслушать похвалы и благодарности.
— И не забудьте про миндальное печенье и тарталетки, Маргарита, он их обожает. Коробки на жардиньерке.
Кудрявая ученица вскочила со стула, воодушевленная возможностью попасть в святилище, где перебывала вся парижская элита.
— Мне нужен фонарь, там совсем темно!
— Вечно вы копаетесь! Ну же, поторопитесь!
Маргарита переступила порог верхнего этажа дома и застыла, предвкушая волшебное приключение. Из рабы иголки она ненадолго превратилась в героиню трагедии, в тезку королевы Марго: мать читала ей иллюстрированное издание Александра Дюма, где описывались бурные любовные приключения прекрасной Маргариты. Девушка миновала склад, где бархат, шелк, блестящая тафта, индийские тюсоры и сюра [335] ожидали, когда великий мэтр превратит их в туалеты для светских приемов или торжественных обедов. Девушка спустилась по ступенькам и через скрытую в стене дверь вышла к парадной лестнице. Будуар примыкал к примерочным салонам и туалетной комнате. Девушка залюбовалась расставленными на полках сокровищами, осторожно трогая каждый понравившийся ей предмет. Ей представилась чудесная возможность — прикоснуться к вещи, владеть ею, пусть лишь мгновение, касаться пальцами поверхности жирного мыла и осторожно класть его на место. Это было волшебное ощущение: она воистину былакоролевой.