– А зачем тогда валерьянка? – допытывался Данил. – Я так понимаю, ты боишься спать одна, а чтобы я не приставал, спаиваешь меня всякой гадостью. А если я итак дома спать буду… А-а-а, я понял! Ты хочешь, чтобы я не приставал к Соньке! Не выйдет, я валерьянку не пью, она память отбивает.
У Ани похолодело внутри. Она не зря напомнила Савушкину про валерьянку. Сейчас он придет домой, плюхнется на диван и будет думать о жене. А если учесть, что про нее он все давно знает… Нет, ему совсем нельзя нервничать, им же надо еще месяц держаться!
– Даня… ну тогда корвалольчику выпей, а? – попросила Аня.
Савушкин поднялся, засунул руки в карманы и пристально посмотрел на подругу:
– Я не понял, ты к чему меня готовишь? Хочешь сообщить, что я сделался вдовцом?
– Да что ты говоришь? – испугалась Аня. – Я просто… просто хочу, чтобы ты спал спокойно! Чтобы там… ну чтоб без кошмаров, чтоб не кричал во сне, не храпел…
– Чтоб совесть не мучила, да? – любезно подсказал он. – Мальцева, ты не умеешь врать! Сразу предупреждаю: если какого зелья приворотного хочешь подмешать, не выйдет! Я носом учую.
– Да какое там зелье сейчас-то… раньше не мешала, а уж сейчас… – невольно вырвалось у Ани, и она сама испугалась такого откровения. – Дань, я про то, что… Даня, ты меня не слушай, я ж просто думала… сегодня бури какие-то магнитные, вдруг… голова болеть будет или еще что. Да я сама этот корвалол…
И она налила себе полстакана воды, плюхнула туда полбутылочки лекарства и…
– Брось, зачем ты… – отобрал у нее из рук стакан Данил.
Он поставил стакан на стол, подошел близко-близко, взял ее голову в свои теплые ладони и проговорил тихо-тихо:
– Я все знаю. Прости меня, девочка. Я тебя наказал за мою же глупость…
И, резко повернувшись, вышел.
Аня без сил села на стул и заплакала. Тихо, без надрыва, сама не понимая, отчего. Просто… просто снова вспомнилось то юное, светлое чувство, и… и вдруг стало понятно, что оно никогда не вернется. И что годы куда-то делись, и вот ей уже двадцать семь, а она так еще ни разу и не примеряла фату. И не нашелся еще тот единственный, который бы решился отвести ее в волшебный дворец… бракосочетаний… А ведь когда-то… она, как и все девчонки, мечтала… А ее взяли и предали! И жалко было ту наивную девочку, которая обещала сделать ремонт на чердаке для любимого человека. И… и нестерпимо жаль этого самого человека, который теперь и сам все понял, а исправить уже ничего нельзя. Нельзя. Хотя бы потому, что его жизни на это попросту может не хватить.
Утром на новенький телефончик пришла СМС: «Готовься к самому страшному. У нас сегодня поход в органный зал». Подписи не было, и по номеру телефона догадаться возможности не представлялось. Конечно, Ане пришла в голову только одна мысль: маменька со своим супругом решили отправиться в органный зал (кого еще, кроме Зоси Никодимовны, можно туда затолкать?), а Аня почему-то должна готовиться к страшному.
Аня, недолго думая, послала ответное сообщение: «Мама, к страшному я уже подготовилась, а что вас с мужем потянуло по залам?» Ответ пришел тут же: «Я, конечно, не совсем свободен, но скорее женат, нежели замужем! Нахалка! А в органный зал пойдем. Надо. Будь готова к семи».
Аня прижала руки к щекам и тихонько хихикнула. Ну какая мама! Конечно же, это Данька! Только… а почему, собственно, в органный зал? Нет, она не была там ни разу, но, в сущности, большой поклонницей серьезной музыки не являлась. Да и не помнила, чтобы Савушкин от органа с ума сходил, но… время идет, кто знает. И потом, он же написал: «Надо»! Скорее всего, их фирме надо свозить на концерт каких-нибудь высоких гостей-иностранцев. А Данька точно знает, что женушку свою в очередной раз дома не застанет, вот и решил. Ну что ж, будем соответствовать!
Аня сунулась в шкаф: наряды были, только они не совсем подходили к органным залам. Хотя, кто знает, в чем теперь ходят? И все же очень не хотелось своим видом выставлять Даньку лопухом.
Более всего на роль концертного годилось маменькино платье. Ему было столько лет, что Зося Никодимовна даже не подумала взять его с собой при отъезде. А может, и зря: тонкий бархат сочного темно-синего цвета так оттенял кожу, будто она была фарфоровой, а простой фасон – под горлышко, но с открытой спиной, всегда оставался актуальным. Единственным недостатком платья являлся его размер – Зося Никодимовна была аппетитнее Ани размеров на десять.
– Ну и что? Время еще есть, и платье можно ушить без всяких проблем, – решила Аня и уселась к машинке.
Ушить совсем без проблем не получилось: тонкий бархат осыпался, швы капризно бугрились, а строчка так и норовила вильнуть в сторону. Аня вздохнула, прикусила от усердия язык и каждый стежок брала с боем и усердием.
– Ну вот, я ж говорила: легко и просто! – выдохнула она, когда при очередной примерке платье село точно влитое. – Боже мой! А времени-то!
Стрелки уже переползли за цифру шесть, а Аня еще не привела себя в порядок! Пришлось в бешеном темпе лететь под душ, а потом усаживаться к зеркалу. Волосы завивать не было времени, поэтому она просто гладко их зачесала, подняла вверх и закрепила заколкой. Получилось очень строго и торжественно. А дальше – по известному сценарию: тональный крем, чуть-чуть теней, ресницы тушью, и мазок по губам, и вот он – завершенный образ!
Она почти успела. Данил пришел за ней, когда она рылась в маминой шкатулке, пытаясь отыскать украшение.
– Ого! – воскликнул он, узрев подругу. – Ни-че-го себе… ты такая… неподкупная. Да что ж это я говорю! Неприступная, вот! Недосягаемая, как снежная королева.
– Да? – сверкнула глазами Аня. – Но ведь твои партнеры будут довольны, да? Или мне надо было одеться попроще?
– Попроще не надо, – тут же отреагировал Савушкин. – Идем?
– Погоди, никак не могу придумать, что на шею повесить… – собрала бровки Аня. – У мамы было столько всякой дребедени, а куда подевалось?.. Может, вот это? Не-а, не подходит… Или… тоже не идет…
Данил посмотрел на часы и простенько предложил:
– Если ничего найти не можешь, поехали в ювелирный заскочим, куплю тебе что-нибудь, не опаздывать ведь из-за такой мелочи.
Аня поперхнулась. Нет, Данька никогда не жадничал, но раньше это было как-то… во всяком случае, сейчас она не могла принимать подарки из ювелирного магазина, тем более от чужого мужа.
– Да ну его, это украшение, – махнула она рукой, – поедем так.
Она подхватила маленькую сумочку и вышла из комнаты.
– Ань, ну подожди… – торопился за ней Данил. – Ты хоть двери-то закрой.
– Захлопни!
Отчего-то ей вдруг нестерпимо захотелось, чтобы именно сейчас им повстречалась Сонечка. И чтобы подруга подняла крик на весь подъезд и скандал закатила, и чтобы… чтобы все вдруг встало на свои места.
– Ты что сказал Соне? – спросила Аня, когда они уселись в машину.