— Как вам погода? Не слишком тепло? — крикнула Клара вместо приветствия.
— Я слышал, что снова будет снег, — ответил Гамаш.
Услышав его голос, Клара улыбнулась. Она не видела старшего инспектора больше года, со времени расследования убийства Джейн. Иногда Клара думала о том, что, увидев этого человека снова, почувствует отголосок боли, которую испытывала тогда, что он всегда будет напоминать ей о тех ужасных событиях. И не только о смерти Джейн, но и о жутких минутах, которые ей довелось пережить в подвале бывшего дома Хедли. Но теперь, глядя на Гамаша, неторопливо приближающегося к их дому, она не испытывала ничего, кроме радости. Его присутствие действовало на нее успокаивающе. И ей очень хотелось снова услышать безупречный английский с легким британским акцентом, на котором разговаривал этот старший офицер Сюртэ. В прошлом году она не раз собиралась спросить, где он научился так говорить, но все время забывала.
Гамаш расцеловал Клару и обменялся дружеским рукопожатием с Питером.
— Позвольте вам представить агента Роберта Лемье. Его прикомандировали к нам от ковансвилльского отделения Сюртэ.
— Enchanté, — сказал Лемье.
— Un plaisir, — ответила Клара.
— Значит, это все-таки было убийство, — сказал Питер, забирая у гостей пальто. Он был одним из тех, кто сопровождал Сиси в больницу, и задолго до прибытия туда понял, что она мертва. Питер находился на ледовой площадке, наблюдая за потрясающим последним броском Матушки, когда вдруг почувствовал, что что-то не так. Взглянув на трибуны, он увидел, что зрители вскочили со своих мест и, вместо того чтобы смотреть на игроков, смотрят совершенно в другом направлении. Бросив щетку, Питер побежал туда, куда они смотрели.
И там он увидел Сиси де Пуатье, лежащую на снегу без сознания. Все ее мышцы конвульсивно напряглись, как будто она пыталась противостоять какой-то силе.
Они пытались реанимировать ее, пытались вызвать машину скорой помощи, но потом решили, что своими силами доставят ее в больницу гораздо быстрее. Поэтому они погрузили Сиси в открытый кузов грузовика Билли Уильямса и помчались по занесенным снегом проселочным дорогам в Ковансвилль. Питер, вместе с Оливье и Руфью, трясся в открытом кузове автомобиля, который несся по ухабам с сумасшедшей скоростью, а в кабине, рядом с Билли Уильямсом, сидели похожий на амебу муж Сиси и их дочь. Молчаливые и неподвижные, с ничего не выражающими лицами, они всю дорогу глядели прямо перед собой. Питер понимал, что не имеет права судить слишком строго, но не мог не испытывать раздражения по отношению к человеку, который даже пальцем не пошевелил, чтобы спасти свою жену, в то время как совершенно незнакомые люди делали все, что было в их силах.
Оливье делал непрямой массаж сердца. Руфь отсчитывала ритм. Питеру повезло меньше всех. Он пытался вдохнуть воздух в мертвые легкие. А они уже были мертвыми, и они все это понимали, но упорно продолжали делать свое дело, в то время как Билли явно задался целью пересчитать все выбоины и рытвины на дороге из Уильямсбурга в Ковансвилль. Стоя на коленях в обледенелом кузове, Питер всем телом ощущал каждый ухаб. Но даже когда на его коленях не осталось живого места, он все равно не оставлял своих заведомо бесполезных стараний. И дело было даже не в Сиси. Ведь рядом с ним, в том же кузове, был Оливье, испытывающий не меньшие страдания. А Руфь, с ее изувеченным бедром, тоже стояла на старых, больных коленях, нежно поддерживая голову Сиси, и ее голос, отсчитывающий ритм, ни разу не дрогнул. Поэтому Питер продолжал делать Сиси искусственное дыхание, прижимаясь своими теплыми губами к ее, которые с каждой минутой становились все более холодными и твердыми. Это напомнило ему случай из далекого детства. Однажды, будучи ребенком, он зачем-то поцеловал свои лыжные палки, и его губы прилипли к обжигающе холодному металлу. Когда в конце концов ему удалось оторвать их, на лыжных палках остались кусочки тоненькой кожицы. Губы кровоточили, и он быстро оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, что никто этого не видел.
Питер продолжал делать Сиси искусственное дыхание, и ему казалось, что если это продлится еще немного, то его влажные губы намертво примерзнут к ее безжизненному рту и он не сможет их оторвать, не оставив на мертвых губах крохотную частичку своей живой плоти. Кровавый поцелуй жизни.
Никогда в жизни ему не приходилось делать ничего более тошнотворного. Даже живая Сиси вызывала у него стойкое отвращение, и смерть отнюдь не сделала ее более привлекательной…
— Да, это было убийство, — сказал Гамаш. — Мадам де Пуатье убили электрическим током.
Клара повернулась к мужу.
— Ты это знал?
— Я слышал разговор доктора Ламберта с полицейским. Погодите! — Питер повернулся к Лемье. — Ведь это были вы?
— Oui, monsieur. Я тоже вас узнал. Собственно, мне кажется, что мы и раньше встречались на различных мероприятиях общины.
— Вполне возможно, — согласился Питер и задумчиво добавил: — Конечно. Ток. Я же сразу почувствовал характерный запах. Как во время барбекю.
— А знаешь, теперь, когда ты об этом сказал, я тоже вспоминаю, — заявила Клара, чувствуя, что ее начинает подташнивать. — Просто сразу возникла такая суматоха, что я не придала этому особого значения, а сейчас уже довольно сложно восстановить последовательность событий.
— Но именно об этом я и хотел вас попросить.
Гамаш сделал знак Лемье, чтобы тот приготовился делать записи, и прошел в уютную гостиную. Питер подбросил в камин березовое полено, и огонь весело затрещал, выбросив вверх длинные языки пламени. Гамаш обвел взглядом знакомую обстановку. Тот же пол из гладко оструганных широких сосновых досок, те же многостворчатые окна, из которых открывался вид на деревенскую площадь, то же пианино и забитые книгами книжные полки, полностью занимающие одну из стен. Диван и два мягких кресла были полукругом расставлены перед камином. Низенькие скамеечки для ног были завалены старыми газетами, журналами и раскрытыми книгами. Казалось, что с прошлого года здесь ничего не изменилось, если не считать огромной, пышно украшенной сосны, наполняющей комнату терпким смолистым ароматом. Клара принесла поднос с чаем и печеньем, и они вчетвером сели вокруг камина, наслаждаясь приятным теплом. За окнами садилось солнце, и на смутно различимом горизонте сгущались тучи.
— С чего начнем?
— С сегодняшнего утра. Насколько я понимаю, оно началось с праздничного завтрака, который община устраивала в Уильямсбурге?
— Да, в здании Королевского канадского легиона на улице Ларри. Мы с Питером приехали пораньше, чтобы помочь все приготовить. Собственно, это была акция по сбору средств для местной больницы.
— Мы приехали туда около семи, — продолжил Питер рассказ жены. — Кроме нас, там было еще несколько добровольцев. Мирна Ландерс, Эмили Лонгпре, Би Мейер и Кей Томпсон. Мы уже не раз помогали организовывать подобные мероприятия, и каждый четко знал свои обязанности. Мы с Кларой расставляли столы и стулья, а остальные занимались горячими напитками и едой.