— Мне это тоже очень интересно, — сказал Гамаш.
Фотографии из лаборатории прибыли сразу после обеда, и члены команды собрались вокруг Гамаша, с нетерпением ожидая, пока он откроет конверты. Все хотели посмотреть, как выглядит человек, который должен вот-вот погибнуть. В этом было что-то мистическое. За свою жизнь Гамаш просмотрел не одну сотню фотографий будущих жертв, и каждый раз он ожидал увидеть в их глазах какое-то особенное выражение, осознание неотвратимого, предчувствие скорой смерти, но никогда ничего подобного не обнаруживал.
Тем не менее эти фотографии были очень интересные. Наконец-то они могли если не познакомиться с жертвой, то хотя бы представить себе, как она выглядела. До сих пор Гамаш видел только одну прижизненную фотографию Сиси — ту, которая была на обложке ее книги. Но она больше напоминала злую карикатуру. Теперь же он видел перед собой обычную женщину. Причем за считаные минуты до того, как ее жизнь должна была оборваться. Жаль, что она явно не наслаждалась этими последними минутами. Гамаш смотрел на фотографию, сделанную во время благотворительного завтрака. Сиси чопорно сидела за столом, как будто отгородившись от окружающих ее людей невидимой стеной. Все вокруг смеялись и оживленно переговаривались, но она не принимала участия в общем веселье, и на ее лице застыло кислое, презрительное выражение. Рядом с ней, уткнувшись взглядом в тарелку, сидел Ричард Лайон.
Может быть, он составлял план убийства? Может быть, в этот момент сосиски казались ему игроками, оладьи — стульями, а ломтики бекона — проводами? А Сиси? Чем она была на его тарелке? Ножом?
Они продолжали рассматривать фотографии. Сиси рядом с Мирной и Матушкой Би. Сиси в окружении непривычно угрюмых жителей деревни, как будто она была темной тучей, омрачающей их веселье.
В следующем конверте были снимки, сделанные во время матча по керлингу. На одном из них Сиси сидела на раскладном стуле и отчаянно пыталась выглядеть, как Одри Хепберн на альпийском курорте. Но Гамаша значительно больше заинтересовало другое. На щеках Сиси горел лихорадочный румянец. Конечно, можно было бы предположить, что это из-за мороза, но в то же время щеки сидящей рядом Кей были здорового розового цвета, а не багрового, как у Сиси.
— Взгляните! — Лакост показала на одну из фотографий. — Тут отчетливо видна голубая лужа антифриза.
— И на ней нет перчаток, — добавил Лемье, показывая на другую. Они подбирались все ближе к разгадке. Гамаш открыл следующий конверт, и все непроизвольно подались вперед, как будто это могло помочь увидеть фотографии хотя бы на долю секунды раньше. Гамаш выложил их на стол, как игрок в покер, открывающий флэш-рояль.
Сиси лежала на земле… Руфь оживленно жестикулировала. Оливье склонился над распростертым телом, а за его спиной стоял Габри, напряженный и сосредоточенный.
На фотографиях из последнего конверта были запечатлены отчаянные и тщетные попытки спасти жизнь женщины, которую никто не любил. Клара, уводящая Кри подальше от зловещего места. Габри, стоящий рядом с Ричардом Лайоном и держащий его за руку. Питер и Билли Уильямс, бегущие к грузовику с бездыханным телом Сиси на руках. И наконец грузовик Билли, исчезающий за поворотом.
Фотографии впечатляли, но они явно обманули ожидания старшего инспектора Гамаша.
— Здесь не все, — мрачно сказал он, направляясь к двери в сопровождении Бювуара и Лемье.
Агент Лакост едва успела догнать их, чтобы сообщить новости.
— Вас разыскивала миссис Морроу. А я уже проверила биографии всех женщин, достаточно пожилых для того, чтобы Сиси могла быть их дочерью. Кей Томпсон слишком стара. У Эмили Лонгпре был сын, но он погиб в автомобильной катастрофе. Правда, у нее мог быть и другой ребенок, которого она отдала на усыновление. Однако самое интересное, что мне удалось обнаружить, связано с Беатрис Мейер. Беатрисой Луизой Мейер.
Внимательно выслушав Изабеллу, Гамаш решительным шагом направился к машине. Бювуар едва поспевал за ним, совершенно обескураженный непонятным поведением шефа.
Сидя в мягком кресле у окна гостиной, Саул Петров неторопливо потягивал кофе. Два дня назад, когда он только снял этот дом, все в нем показалось ему вульгарным и обветшалым. Ковры были потертыми, цвета тусклыми, мебель расшатанной и старомодной. Стены украшала коллекция блесен и выцветшая фотография Ниагарского водопада.
Но когда Саул проснулся сегодня утром и неторопливо спустился вниз по старой скрипучей лестнице, то подумал, что здесь не так уж и плохо. А после того как взошло солнце, в камине весело запылал огонь, а на плите забулькал кофейник, жизнь показалась просто прекрасной, и Саул понял, что ему здесь нравится.
Сидя в уютном кресле, он смотрел сквозь запотевшее стекло окна и наслаждался изумительным по своей красоте видом на нетронутую белизну снега, видневшийся вдали лес и освещенные первыми лучами солнца серые скалистые горы, поднимавшиеся на горизонте.
Еще никогда в жизни он не ощущал подобного покоя и умиротворенности.
На столе рядом с Саулом, на подставке с видом Национального парка Банф [61] , лежала кассета с непроявленной пленкой.
Гамаш достал свой сотовый телефон, настолько крохотный, как будто его нашли в рождественской хлопушке [62] , и набрал номер.
— Алло, Клара? Это Гамаш. Мне сказали, что вы меня искали.
— Я… видеокассета… Питер…
— Простите, что? Я звоню по сотовому, и вы все время куда-то пропадаете.
— Видеокассета, которую мы смотрели вчера вечером… — Неожиданно голос Клары зазвучал совершенно отчетливо, и Гамаш понял, что они достигли вершины холма. Но теперь дорога снова пошла вниз, и скоро они въедут в лес, а там сигнал может вообще пропасть. Оставалось надеяться на то, что Клара успеет сообщить ему все, что нужно.
— Теперь все фильмы Питера записаны на DVD, — начала Клара.
Гамаш с трудом сдерживал нетерпение. Ему хотелось поторопить ее, сказать, чтобы она говорила быстрее, но старший инспектор слишком хорошо знал, что именно этого делать ни в коем случае не следует. Это лишь сбило бы Клару с толку и окончательно замедлило дело.
— Потому что все видеокассеты с его любимыми фильмами пришли в негодность. Он по столько раз прокручивал свои любимые эпизоды, что пленка в этих местах совершенно затерлась.
Быстрее, быстрее, мысленно торопил ее Гамаш, глядя на неумолимо приближающийся лес.
— Так, может быть, Сиси делала то же самое? — Голос Клары начал постепенно отдаляться.
— Мы абсолютно уверены в том, что она выкинула этот фильм не из-за затертой пленки. — Гамаш не понимал, что именно хочет сообщить ему Клара, и уже не мог этого выяснить. Из-за сильных помех он теперь слышал только отдельные неразборчивые слова.