В ту ночь, когда она ухаживала за заболевшим Бювуаром, Николь что-то почувствовала. И потом, на следующее утро, когда они вместе завтракали. Нет, она не влюбилась в него. Ничего похожего. Скорее, она почувствовала поддержку. И облегчение. Как будто с ее плеч сняли тяжелый груз, который она до этого постоянно несла, даже не подозревая об этом.
А потом был пожар, и по собственной глупости она оказалась в горящем здании. Еще одна причина ненавидеть бестолкового дядю Саула. Это он во всем виноват. Все неприятности в их семье происходили по его вине. Он был гнилью, разъедающей корни их семейного дерева.
«Она этого не стоит…» Эти слова огнем жгли ее душу. Сначала она не могла осознать до конца серьезность полученной ею травмы. Так всегда бывает. Пока не прошел первичный шок, она находилась в состоянии оцепенения. Но теперь, по прошествии времени, Николь поняла, насколько глубока нанесенная ей рана.
Гамаш долго разговаривал с ней, и этот разговор был довольно интересен. Он очень помог Николь. По крайней мере, теперь она точно знала, что должна сделать. Николь достала свой сотовый телефон и набрала номер. Ей ответил мужской голос. Звуковым фоном для их разговора служили звуки хоккейного матча.
— Я хочу задать тебе один вопрос. — Внезапная перемена в голосе мужа насторожила Рене-Мари. — Насчет дела Арно. Я тогда правильно поступил?
Сердце Рене-Мари рвалось на части. Только она знала истинную цену, которую пришлось заплатить ее мужу за это дело. На людях он всегда был мужественным и решительным, ни на секунду не выходя из сложившегося образа. Ни Жан Ги, ни Мишель Бребеф, ни их ближайшие друзья даже не догадывались, через какие муки ему пришлось пройти. Но она знала.
— Почему ты спрашиваешь именно сейчас?
— Из-за этого дела. Понимаешь, оно стало чем-то большим, чем просто расследование убийства. На этот раз речь идет об убеждениях.
— Все твои расследования так или иначе касаются убеждений. Твоих убеждений. Убеждений убийцы.
Она была права. Наши убеждения определяют нашу жизнь. И в его жизни было только одно дело, когда он действительно чуть не изменил своим убеждениям. Дело Арно.
— Возможно, мне следовало позволить им умереть.
Он не раз думал о том, что именно двигало им в деле Арно. Может быть, это было его самомнение? Гордыня? Убежденность в том, что он один прав, а все остальные ошибаются?
Гамаш вспомнил тайное, торопливое совещание в главном управлении Сюртэ, на котором было решено, ради общего блага, позволить Арно и его подручным совершить самоубийство. Он вспомнил, как возражал против этого решения, но оказался в одиночестве, и его не стали слушать. И он ушел. При воспоминании о том, что было потом, его до сих пор охватывал жгучий стыд. Он взялся за расследование дела за тридевять земель, в Маттон Бэй, как можно дальше от главного управления. Там Гамаш пытался забыть об Арно, хотя все время знал, как именно он должен поступить.
Но встреча с рыбаком расставила все точки над «i».
Гамаш сел в первый же самолет и вылетел обратно в Монреаль. И именно в эти выходные Арно выехал в Абитиби. Гамаш отправился следом. Путь был долгим, и, когда он уже приближался к цели, погода резко ухудшилась. Свирепый буран, первый буран той зимы, обрушился на землю внезапно. Гамаш заблудился и очутился в снежном плену.
Но он молился, и наконец колеса перестали пробуксовывать, и ему удалось вернуться назад — по тому же пути, по которому он заехал в эту снежную ловушку. На основную дорогу. На правильную дорогу. К охотничьему домику он подъехал как раз вовремя.
Когда Гамаш вошел в двери, Арно на мгновение заколебался, но потом решительно бросился к своему пистолету. И в ту секунду, когда он сделал этот рывок, Гамашу открылась истинная подоплека просьбы Арно о самоубийстве. Он собирался убить своих подручных и бесследно исчезнуть.
Одним прыжком Гамаш преодолел расстояние, отделяющее его от пистолета Арно, и схватил его первым. А потом все было кончено. Он отвез троих арестованных в Монреаль, где они предстали перед судом. Судом, которого никто не хотел. Кроме Армана Гамаша.
Это дело получило широкую огласку, и открытый судебный процесс вызвал раскол не только в Сюртэ, но и во всем местном сообществе. Многие винили в этом Гамаша. Он совершил нечто невообразимое и непростительное — вынес сор из избы.
Гамаш знал, что его ожидает. Именно поэтому он так долго колебался. Он навсегда потерял благосклонность начальства и стал парией. Это было ужасно. И очень тяжело.
И в час, когда уверен наш счастливец,
Что наступил расцвет его величья,
Мороз изгложет корни, и падет
Он так же, как и я.
— И вот он пал, он пал, как Люцифер, — прошептал Гамаш.
— Навеки, без надежд [79] , — закончила цитату Рене-Мари. — Арман, неужели ты настолько велик, что о твоем падении будут слагать легенды?
Гамаш коротко рассмеялся.
— Я просто жалею себя. И очень скучаю по тебе.
— Я тоже очень скучаю по тебе, дорогой. И я считаю, что ты поступил правильно, хотя и понимаю твои сомнения. Именно сомнения делают тебя тем, кто ты есть. Если бы ты всегда был уверен в собственной правоте, то никогда бы не стал выдающимся детективом.
— Чертов Томас! Нет, вы это видели? — Бювуар стоял перед телевизором, уперев руки в бока и возмущенно озираясь по сторонам. — Продайте его! — заорал он на ни в чем не повинный экран.
— На чьем месте ты предпочел бы быть сегодня вечером? — спросила Рене-Мари. — Армана Гамаша или Карла Томаса?
Гамаш рассмеялся. На него нечасто накатывали сомнения, но сегодня был как раз один из таких вечеров.
— Дело Арно еще не закончено, да? — сказала Рене-Мари.
Гамаш посмотрел на лестницу, по которой спускалась агент Николь. Встретившись с ним взглядом, она улыбнулась, кивнула и присоединилась к собравшимся у телевизора мужчинам, которые были слишком увлечены игрой, чтобы заметить ее появление.
— Non, се n' est pas fini [80] , — ответил он.
Окна в домах Трех Сосен гасли одно за другим. Наконец погасли рождественские гирлянды на огромной сосне, и деревня погрузилась в темноту. Гамаш встал с кресла. После того как все разошлись по своим комнатам, он погасил свет в гостиной и некоторое время сидел в темноте, наслаждаясь тишиной и покоем и наблюдая за тем, как Три Сосны отходят ко сну. Теперь он надел пальто, сапоги и вышел на улицу. Рассыпчатый снег скрипел под ногами. Эмили Лонгпре говорила, что по прогнозу завтра ожидается метель, но сейчас в это было просто невозможно поверить. Гамаш вышел на середину улицы.