— Баста — значит, баста. Я ухожу.
— Тогда и с компьютером придется завязать, бабуля, — самоуверенно ухмыльнулся Кевин и задребезжал резинкой в зубах. Куда старухе деваться?..
— Дался мне твой компьютер, жирный крысеныш! Я себе новый куплю. Я теперь сама знаю, как с ним обращаться. Ветер переменился! Теперь тебе встречный, мне попутный. Так что пора мне ставить паруса!
Мальчишка оторопел. В растерянности даже угодил себе резинкой в нос и захныкал.
— Что, съел?
На ум как назло не шло в ответ ничего язвительного. Чтобы добить его окончательно, Анриетта добавила:
— И учти, мне известно, как ты облапошиваешь мать. Так что если вдруг от тебя еще что-нибудь понадобится, сделаешь — и не пикнешь. Понял? И чтоб не рыпался. Иначе я тебя сдам. Я ясно говорю?
Подлежащее, сказуемое, дополнение. Все предельно ясно.
Младшенький и Жозиана разложили на столе в гостиной ворох папок. Каждый из вежливости уступал слово другому.
— По-моему, у меня тут кое-что замечательное, — начал Младшенький. — А у тебя?
— Так, по мелочи, ничего особенного…
— Ну-ка покажи.
— Давай ты первый.
— Нет, ты!
— И не подумаю. Давай, Младшенький, начинай! В конце концов, будешь мать слушаться?
Младшенький вытянул из стопки папок одну ярко-оранжевую и извлек из нее лист бумаги.
— Настенная клумба, — пояснил он.
— В каком смысле? — Жозиана склонилась над листком.
— Одна задумка с сайта «Юные изобретатели».
— Ты что, — изумилась Жозиана, — и на компьютере теперь умеешь работать?
— Мама! Ну в самом деле! Это же младенческий возраст искусства!
— Вот именно, ты ведь еще младенец!
— Нет, ну мы серьезно разговариваем или будем дальше препираться по пустякам?
— Хорошо, хорошо. В конце концов, ничего удивительного, что я удивилась…
— Так вот. Есть один сайт для молодых изобретателей. У них полно разных идей.
— Их еще надо претворить в жизнь, эти идеи, — возразила Жозиана. — Знаешь, сколько это может занять времени, от идеи до товара? Не один год!
— Я не договорил, дражайшая родительница… Сначала я нашел на сайте идею, а затем проверил, не запустил ли ее уже кто-нибудь в производство. И оказывается, что запустил. Некий нормандский предприниматель, ныне пенсионер, по фамилии Легран, гений местного разлива… Изобретает, во всем копается, хлопочет о патентах, и, в общем, у него неплохо получается. Эту клумбу он довел до ума, разобрался с весом, сопротивлением, засевом, опять же — эстетический аспект… Короче, у него все готово, ждет только серьезного заказа. Когда я ему позвонил, у него уже были какие-то зацепки с магазином «Алинеа»…
— Ты ему позвонил? Ты?!
— Ну, справедливости ради, вопросы задавал Жан-Кристоф. Но всю стратегию мы с ним продумали вместе.
Жан-Кристоф приходил заниматься с Младшеньким после обеда. Это был единственный репетитор, к которому ученик питал уважение.
— Так что скажешь? — заключил Младшенький.
Жозиана задумалась. Настенная клумба — отличная мысль, но…
— А как это устроено?
— Смотри: берется тонкая, очень тонкая надувная прослойка с отверстиями…
Жозиана кивнула.
— В эту прослойку, по сути — подушку, помещается земля, семена и система орошения. Семена прорастают в отверстия. Отверстий много, через каждые десять-двадцать сантиметров. Получается вроде занавеса, но из цветов. Вешается куда угодно, можно в спальне, в гостиной, в кабинете…
— Младшенький, это великолепно!
— У этого дядьки уже несколько десятков готовых стен. В разном стиле: французский горный лес, тропические джунгли, розовый сад, пальмовая роща, бамбуковая роща, ну и так далее.
— Так что, можно закупать — и вперед?
— Ну да.
— А как ты уговорил его раздружиться с «Алинеа»?
— Обещал ему двойной процент. К тому же он наслышан про «Казамию».
— Двойной процент? А мы-то с этого что-нибудь будем иметь?
— Еще бы.
— Солнышко мое, у меня нет слов! Ты чудо!
— Да ладно. Просто пошевелил извилинами. Кстати, знаешь, при рождении у человека сто миллионов нервных клеток, а после года они уже начинают отмирать, если ими не пользоваться. Я не хочу терять ни одной клетки! Надо их задействовать все до единой! Кстати, мамочка, я решил научиться играть на фортепиано. Как ты думаешь, поможет мне это покорить Гортензию?
— Э-э…
— Думаешь, я для нее маловат?
— Ну…
— Сколько можно! Вечно ты меня ограничиваешь! Матери положено развивать ребенка, а не стопорить! С сожалением вынужден констатировать, что как мать ты — деспотическая натура. Фрейд в этой связи…
— Плевать мне на этого венского шарлатана! Весь мой скепсис только оттого, что она на семнадцать лет тебя старше, и по-моему, это немало.
— Ну и что? Подумаешь! Когда мне будет двадцать, ей будет тридцать семь, в самом соку, как наливное яблочко… И тогда я на ней женюсь.
— С чего ты решил, что она согласится?
— Потому что я буду гениальным, богатым, неотразимым. Со мной она не заскучает. Такой девушке, как Гортензия, требуется обаяние интеллекта… Ее нужно кормить умными мыслями. В Лондоне у нас была такая игра, не без флирта, конечно: друг друга подначивать. Она мне: «I’m а brain!» А я ей: «I’m а brain too!» [80] И она смеялась… Мы с ней одного поля ягоды. Свадебное путешествие у нас будет на воздушном шаре, в Монголии и Маньчжурии. Мы будем в длинных желтых одеяниях, и я буду читать ей Нерваля…
— Младшенький, — прервала его Жозиана, — давай, может, вернемся к клумбе?
— Романтики в тебе ни на грош!
Зазвонил телефон. Жозиана взяла трубку и передернулась. Нахмурилась. Младшенький вопросительно изогнул бровь: что это за нахал?.. Он так и чуял, что дело неприятное, кто-то явно что-то мутит.
— Шаваль, — шепнула Жозиана, — хочет мне предложить какую-то сделку.
— Включи микрофон.
Жозиана так и сделала. Шаваль предлагал ей осуществить некую совместную операцию, назначил встречу. Младшенький кивнул. Жозиана сказала, что придет, и положила трубку.
— Что-то сомнительное этот крендель затевает. — Младшенький в задумчивости покрутил рыжую прядь. — Интересно — что? Пойдем вместе.
— Только ты уж, пожалуйста, веди себя как ребенок. Иначе он не купится.