* * *
— Почти четверть десятого, — мрачно произнес Лысенко и постучал зачем-то по стеклу часов. — Чувствую я, что сорвалось.
— Да чего там, на пятнадцать минут всего… Приедет сейчас. — Сашка Бухин торчал столбом посреди тесного помещения фургона, напиханного этой гребаной аппаратурой, которая включалась и выключалась, когда ей вздумается, а не когда это нужно им. И, главное, до этого Юрка говорил, ничего не ломалось, а на этой неделе — уже второй раз. Мистика какая-то, черт бы ее побрал.
— Ага, работает! — вдруг радостно воскликнул техник, и в фургоне тут же появился звук — какие-то непонятные шорохи, скрипы, и на фоне всего явственно было слышно, как где-то вдалеке истошно орет кот. Потом послышались шаги и щелкнул замок.
— Наверное, не выдержала, — прокомментировал Лысенко. — Во дворе его решила подождать.
Но вместо Катерины из подъезда торопливо вышел тот самый синяк, которого около получаса назад идентифицировал Юрик. Рожа у того была вся в свежих царапинах, карман куртки как-то слишком оттопыривался.
— Не иначе с собутыльником подрался, — заметил техник. — Алкаш конченый, за версту видать.
— Какие алкаши в этом подъезде, — задумчиво протянул Лысенко и похолодел. В голове что-то щелкнуло, совсем как в Юриковой аппаратуре: кот, шаги, Катерина, синяк, царапины… — и выдало связную и жуткую картинку.
— Какие алкаши… — сипло, чужим голосом проговорил он еще раз непослушными губами и дико взглянул на Бухина. — Саня! Давай быстро за этим, а я в квартиру! — проорал он, дергая на себя ручку фургона. Ручка никак не поддавалась. Синяк с разодранной мордой между тем шустро прошел через двор и скрылся в ведущей на улицу арке. Техник Юра оттеснил беснующегося капитана от двери, быстро повернул ручку и толкнул дверь наружу. Она открылась, и Лысенко вывалился из фургона. Следом за ним выпрыгнул Бухин.
Капитан в три огромных прыжка преодолел расстояние между подъездом и машиной, ткнул пятерней в кодовый замок, с грохотом распахнул тяжелую дверь и устремился вверх по лестнице. Из замызганной девятки, почуяв неладное, к подъезду тоже бежали двое.
* * *
Бухин поскользнулся посреди чисто выметенного тротуара на невесть откуда взявшейся банановой кожуре, но удержал равновесие. Вот и арка. Алкаша в ней уже не было. Он еще прибавил скорости и, едва вписавшись в поворот, оттолкнулся рукой от шершавой кирпичной стены, а затем, загребая по крутой дуге кроссовками, на полном ходу вылетел на улицу. Там он увидел, как синяк с небывалой прытью несется по направлению к аптеке. У аптеки старлей Бухин краем глаза успел заметить припаркованную машину, очень похожую на машину Романа Юшко. Зрение у старшего лейтенанта было, как у орла, то есть вдаль он видел прекрасно, — но расстояние все-таки было большим, и на все сто он бы не мог утверждать.
Завидев бегущих, водитель завел мотор, и машина с визгом тронулась с места, помчавшись прямо на них. Узрев это, синяк еще наддал ходу и замахал рукой.
— Стой! — завопил Бухин не своим голосом. — Сто-о-й!!
Машина между тем, набрав скорость, пролетела мимо, обдав водой из лужи и мощной звуковой волной, и теперь Бухин мог бы поклясться, что за рулем сидел именно Юшко.
Виталик Мухин был уверен, что Рома сейчас притормозит, как в американских фильмах, распахнет дверь, подберет его и умчит от преследователя, неизвестно откуда взявшегося, прямиком в обещанный кокаиновый рай. Но Рома, пидор, проскочил на своей тачке мимо и даже не подумал остановиться. Муха, потрясенный таким предательством, от неожиданности резко затормозил, развернулся вслед удаляющейся машине и вылетел на проезжую часть. Догоняющий сделал резкий рывок, прыгнул и свалил Мухина лицом прямо в дорожную слякоть.
* * *
Пропало, все пропало! Муха, сволочь, подонок, прокололся и все испортил! Все, все пропало! Роман Юшко гнал машину какими-то незнакомыми переулками, намертво вцепившись в руль холодными пальцами и не замечая того, что уже не думает, а кричит вслух, как бы стараясь перекричать мощные динамики:
— Все, все пропало!
В панике он проскочил на красный, едва не сбив пешехода, но даже не заметил этого. Его всего трясло. Муха… Муха ее не убил, там явно была засада! Как его там повязали! А ждали там его, Романа! Или… или убил?! А теперь все свалит на него! Это… это еще хуже? Механически, как говорится, на полном автопилоте, он въехал к себе во двор. Музыка все гремела, и он бахнул кулаком по всем кнопкам сразу, обдирая костяшки пальцев. Все, все пропало!
«Постой, — неожиданно сказал загнанный в самый дальний угол небывалым выбросом адреналина здравый смысл, — а что, собственно, пропало?»
— Все, — тупо повторил Юшко.
«Ничего не пропало, — уверенно и громко заявил голос и вкрадчиво спросил: — Ты там был? Тебя видели?»
— Был. Видели. — Он почувствовал, как земля уплывает из-под ног.
«Никто тебя там не видел. И тебя там не было. Понял?»
Понял, понял! Распахнув дверь, он ввалился в квартиру и в изнеможении упал в кресло. Медленно переведя дух, налил себе стакан ледяной воды из холодильника и принялся цедить ее крохотными глотками. Каждый глоток как будто успокаивал его:
— Не был…
— Не знаю…
— Не видел…
В самом деле, нигде он не был, ничего не видел и ничего не знает. Виталика Мухина сто лет не встречал… Стоп! Да он вообще не знает, кто это такой! Был дома. А где еще быть в воскресенье утром? Спал. «А может, и не дома, — внезапно пришла ему в голову спасительная мысль. — Лучше сказать, что я был на даче. А еще лучше — чтобы меня вообще в этой стране не было. Уехать, уехать!» Он заметался, хватаясь то за одно, то за другое. Уехать к черту на кулички, все равно куда — в Египет, в Финляндию, на Гавайские острова. Главное — чтобы быстро и подальше. Взять горящую путевку и… Черт, сегодня же ничего не работает! Значит, завтра. А пока перекантоваться хоть у материного полкаша на даче. Прямо сейчас взять ключи, а матери сказать, что если будут спрашивать, то он там уже два дня. Или три… И она вместе с ним. Она скажет. Быстро набрал номер, долго слушал длинные гудки — к телефону все никак не подходили. Он стоял, от нетерпения дергая ногой и недоумевая, куда в воскресенье утром они могли подеваться. Наконец, когда он уже хотел бросить трубку, запыхавшийся голос сказал ему прямо в ухо:
— Алё…
— Мам, ты? — обрадовался он.
— Ромочка… А мы за домашним молочком ходили… Только вошли… Что-то случилось?
— Ничего-ничего, — поспешил заверить Роман. — Ничего не случилось. Просто захотелось позвонить. Мам, вы на дачу ехать не собираетесь? — спросил он осторожно.
— Нет, — удивилась она. — Холодно же еще. Витя говорит…
Ему было совершенно не интересно, что там говорит ее драгоценный Витя, но он выслушал все: и про полезность домашнего молочка, и про сад, который они вдвоем с этим самым Витей посадили, и про какие-то там прививки (какие прививки? кому прививки?), и про Витину драгоценную рыбалку… Мать все говорила и говорила, обрадованная редкой возможностью поговорить с одним любимым человеком о другом любимом человеке. Наконец ему удалось вклиниться: