Энэлайз побледнела и выбежала из его комнаты.
Джексон, сидевший в это время в зале, вдруг увидел, как хозяйка дома появилась из своей комнаты. Одного взгляда на ее мертвенно-бледное лицо и тяжелую походку было достаточно, чтобы понять, что она узнала всю правду.
Он встал, ожидая, что она сейчас прикажет ему покинуть их дом. Но, к его удивлению, она просто сказала безразличным голосом:
— Сержант, пожалуйста, проводите лечение Марка вместо меня. У меня совсем нет времени, а, кроме того, я уверилась, что теперь он справится сам.
Энэлайз практически не видела Марка последние месяцы. Она больше не растирала его — этим теперь занимался сержант Джексон.
Она старалась даже не подходить к его комнате, хотя и ежедневно спрашивала Джексона о состоянии его здоровья.
Домой она теперь появлялась только к вечеру, посвящая все время своему магазину.
После ужина она часа два проводила с Джонни и ложилась спать.
Марк же становился сильнее с каждым днем. Он прямо-таки помешался на своих упражнениях, стараясь заглушить ими свои душевные раны. Поправляться он стал теперь очень быстро и к Рождеству привел всех в изумление, спустившись вниз по лестнице в столовую самостоятельно, только опираясь на трость.
Увидев его, Энэлайз просияла от счастья и непроизвольно бросилась к нему:
— Марк! О, Марк! Ты совершил чудо!
На этот раз она заплакала от счастья. Ей захотелось подбежать и обнять ее. Но она остановила свой порыв, вспомнив, что ее муж не примет ее.
И, сжав руки, чтобы унять волнение, она улыбнулась, стараясь говорить как можно спокойней:
— Привет, Марк. Рада видеть тебя здоровым.
— Спасибо, — в тон ответил ей Марк.
Он держался очень натянуто. Его черные глаза не выдавали его чувств. В них не было даже намека на то, что он рад видеть жену или хочет попросить у нее прощения.
Ведь Марк действительно убедил себя в том, что он делал все правильно, рассчитывая на то, что ей легче будет порвать с ним.
Для них обоих лучше будет, если они разойдутся. Но он и сейчас не смог подавить страсть, которая, как всегда, вспыхнула в нем при виде Энэлайз!
Уже близилась к концу зима, и в воздухе чувствовалась сырость ранней весны. Со времени первого появления в столовой, Марк научился самостоятельно пользоваться вилкой и ложкой, пробовал писать и даже упражнялся в стрельбе из пистолета! Теперь он, много ходил, хотя ни его рука, ни его нога не восстановились полностью.
Из-за неправильно сросшегося перелома, он хромал, но уже не прибегал к помощи трости. Он мог вернуться к прежнему образу жизни, и только шрамы и хромота напоминали о тяжелом ранении и о том, как он чуть не остался калекой.
Энэлайз гордилась Марком и как ей хотелось обнять его и сказать о своей любви и восхищении. Но она боялась опять быть отвергнутой и униженной.
Сейчас она совершенно не представляла, как сложится в будущем ее личная жизнь. Очевидно, она не смогла вернуть любовь Марка и больше не нужна ему, даже как лекарь. Скоро ей придется определиться — и либо развестись с Марком, либо признаться, что версию о разводе она придумала специально с целью разозлить его и заставить лечиться.
Она, конечно, меньше всего хотела расстаться с ним, но и не могла стерпеть хоть еще одно унижение. Ее успокаивало только то, что он теперь опять был полон энергии и не зависел от ее помощи.
А Марк пока тоже не собирался никуда уходить, хотя возможности для этого были. Вместе с его здоровьем восстанавливалась и его воля, интерес к жизни и… любовь к Энэлайз. Чем лучше и увереннее он себя чувствовал, тем ему больше хотелось близости Энэлайз и тем меньше он хотел уходить от нее.
Уже давно, еще только когда стали отступать боли, он признался себе, как много она для него сделала, сколько вложила в его выздоровление душевной и физической энергии и, что именно ее сарказм дал наибольший эффект.
Испарился давно и его гнев, и жажда мести, он давно понял, что не может без нее, и его любовь к ней пребудет всегда.
Вечерами теперь он не замыкался в своей комнате, а спускался в столовую к семье. После ужина он сидел в гостиной, молча наблюдая, как Энэлайз играет с сыном.
Он смотрел на ее красивое лицо, слушал ее звонкий смех, видел как любит она сына и как они близки.
Джонни подбегал и к отцу, но с ним он много проводил времени днем, пока мама была на работе. Как хотелось Марку схватить, как и раньше, ее на руки, отнести в свою комнату и любить, любить…
После долгих месяцев болезни он стал рассудительнее и спокойнее, его перестали мучить приступы ревности.
«Каким я был слепым дураком все это время», — ругал себя постоянно Марк.
Но хотя он теперь изменился и совсем по-другому смотрел на их жизнь, он не в силах заставить Энэлайз полюбить его снова. Слишком много она из-за него страдала, и, устав его любить, уйдет к другому.
— Что ж! Пусть так и будет. Ты заслужил это! Освободи ее, — говорил он сам себе.
Но он не в силах был первым начать решающий разговор, таил свои чувства под непроницаемой маской. Марк отлично понимал, что рано или поздно выбор придется сделать — дать ей развод и помочь найти счастье с другим, либо… либо задержать ее и мучиться от неразделенной любви. Он не стал торопить события, предоставив все судьбе.
Как-то в марте, когда он вернулся с утренней прогулки, ему доложили, что в гостиной его ждет посетитель. Марк очень удивился, узнав этого человека.
Его ожидал отец Энэлайз, Джон Колдуэлл.
Марк поздоровался с ним, хотя про себя чертыхнулся и решил, что тот пришел наверное помириться с дочерью.
Как бы прочитав его мысли, Джон Колдуэлл сказал:
— Вы, вероятно, удивлены моим появлением в вашем доме и хотите узнать его причину.
Марк ничего не ответил. Он и не пытался облегчить мистеру Колдуэллу его задачу. После некоторого напряженного молчания мистер Колдуэлл продолжил:
— Я пришел вас просить об одолжении. Думаю, вы в курсе, что война разорила мою семью! Основа нашего состояния, плантация «Белль Терр» запущена и у меня нет средств нанять рабочих и возродить ее. Но там действительно прекрасная земля. Я и миссис Колдуэлл нуждаемся в деньгах и хотим продать ее. Я пришел к вам в надежде, что, возможно, вы купите ее?
— Я? — удивился Марк. — А почему бы вам не пойти к своей дочери, мистер Колдуэлл? Уверен, что она была бы рада оказать вам и вашей жене помощь. Вам не придется тогда продавать «Белль Терр». Или вы слишком горды, чтобы снизойти до этого? Я уверен, что она приобретет плантацию и возродит ее!
— Нет, я не могу идти к Энэлайз, — решительно сказал мистер Колдуэлл. — Она разбила сердце матери, опозорила семью.