Лицо Элеоноры запылало, сердце стремительно заколотилось. Она представила, что Энтони будет спать в соседней комнате, и от этой мысли ее разом бросило и в жар, и в холод.

– Энтони, так нельзя, – быстро проговорила она, сама удивившись, как сдавленно звучит ее голос. – Так… не делают. Что скажут люди?

– А я думал, вас это не волнует, – резко произнес Энтони.

– В большинстве случаев – да. Но жить под одной крышей с холостяком? Притом что дети с няней уехали? Мою репутацию будет уже не спасти. И вам это прекрасно известно.

Однако главной причины Элеонора не назвала – если Энтони будет жить здесь, она, скорее всего, в конце концов сдастся. Ее кожа все еще помнила его прикосновения. Элеонора не могла забыть наслаждения, которое дарили ей поцелуи, и той ненасытной жажды, охватившей все ее существо. Если Энтони будет рядом каждую ночь, Элеонора может потерять контроль над собой. Она не привыкла к таким сильным чувствам, и Элеоноре не нравилось ощущать себя столь ранимой и беспомощной.

Энтони стиснул зубы – правоту ее слов он отрицать не мог.

– Черт возьми! Это слишком опасно. Теперь, когда даже ваш дворецкий и поверенный уехали, вы чересчур легкая мишень.

– Со мной все будет в порядке. Я сплю с пистолетом у кровати, – напомнила Элеонора.

Энтони нахмурился, порывисто развернулся и снова начал ходить из угла в угол. Но вдруг замер, лицо его прояснилось, и Энтони воскликнул:

– Придумал! Пошлю за Гонорией и Самантой. Пусть приедут к вам погостить.

– Что? – Элеонора округлила глаза. – Поверьте, уж лучше остаться в одном доме с грабителем, нежели с вашей сестрицей. Да и какая от них польза? Защитить меня они не смогут.

– Зато, пока они у вас, у меня будет удобный предлог, чтобы наносить вам визиты почаще. Ваша репутация не пострадает. Если в доме будут мои сестра и племянница, никто и слова не скажет.

Элеонора крепко стиснула кулаки. Она отчаянно жаждала ответить «да», что уже само по себе пугало. Конечно, перспектива мириться с присутствием леди Гонории не радовала, но ради частых встреч с Энтони она готова была согласиться даже на это.

– А вы не подумали, что подвергаете их опасности? – отчаянно выпалила Элеонора. – Неужели готовы рискнуть сестрой и племянницей?

– Я буду следить, чтобы с ними ничего не случилось, – заверил Энтони. – И с вами тоже. – Он подошел к Элеоноре, взял за руки и серьезно посмотрел ей в глаза. – Прошу вас, Элеонора… соглашайтесь. Если ничего не смогу предпринять, сойду с ума, ведь вы здесь совсем одна, беззащитная. Я хочу быть рядом и защищать вас, а это единственный путь.

Руки Элеоноры едва заметно задрожали. Сердце гулко заколотилось в груди.

– Я согласна, – прошептала она.

Энтони улыбнулся, заключил ее в объятия и поцеловал. Его поцелуй был быстрым и требовательным, полным сладостных обещаний, и когда Энтони отстранился, раскрасневшаяся Элеонора еще долго не могла отдышаться.

– А теперь заприте все двери и окна, – велел Энтони.

– Обязательно. – Элеонора улыбнулась в ответ, однако с вызовом уперла руки в бока. – Только не думайте, что теперь можете распоряжаться здесь как у себя дома.

Улыбка Энтони стала озорной, и на щеке появилась глубокая ямочка – злиться на него было попросту невозможно.

– Дорогая Элеонора, неужто я осмелюсь распоряжаться такой женщиной, как вы?

Элеонора недоверчиво фыркнула. Энтони еще некоторое время смотрел на нее, потом нежно провел пальцами по ее щеке. Наконец повернулся и ушел. Элеонора смотрела ему вслед. Она чувствовала себя ужасно глупо, стоя посреди комнаты и улыбаясь непонятно чему, но сдержать улыбку не могла – так же как и бурную радость.

Это нелепо, сказала себе Элеонора. Нелепо и смешно. Непрошеная забота Энтони должна была рассердить ее, а не позабавить и тем более не обрадовать. Однако непостижимым образом Элеонора ощущала все три чувства одновременно.

Она взяла подсвечник, вышла из кабинета и поднялась наверх, в спальню. Элеонора никак не могла успокоиться, спать ей не хотелось, но и сосредоточиться на каком-либо занятии она была не в силах. Приблизившись к окну, Элеонора отодвинула тяжелую штору и посмотрела вниз, на тихую ночную улицу. Энтони все еще стоял около дома, внимательно изучая взглядом двор.

Она продолжала стоять у окна, а тем временем Энтони зашагал прочь, видимо не заметив ничего подозрительного, что-то сказал кучеру и сел в карету. Элеонора решила подождать, пока он отъедет, но карета с места не двигалась. Занавеска на дверце была отодвинута, и в тусклом свете Элеонора разглядела лицо Энтони. Кучер слез с высоких козел, повозился с лошадьми, потом вскарабкался обратно и расположился на сиденье так, будто никуда не спешил. Только тогда Элеонора сообразила, что карета никуда не поедет.

Энтони собирался просидеть в ней всю ночь, наблюдая за домом и его окрестностями. Сейчас Элеоноре опять-таки следовало рассердиться. Но, как ни странно, ей вдруг стало очень хорошо и спокойно.

Элеонора снова достала серебряный ключ и стала его разглядывать. У нее на ладони он казался таким крошечным и хрупким. Неужели именно из-за этой вещи в ее спальне два раза побывал вор? Зачем кому-то ноты с неудачным творением Эдмунда? Может, этот человек думал, что ключ открывает тайник, в котором спрятано нечто ценное?

Элеонора покачала головой. Бессмыслица какая-то. Концы с концами не сходятся. В какую неприятную историю мог ввязаться Эдмунд? И как ей теперь найти выход из ситуации?

Однако больше всего Элеоноре хотелось оставаться независимой и свободной, но как это сделать, когда каждый миг, проведенный с Энтони, заставляет влюбляться в него все сильнее и сильнее?

Глава 11

Сыщик явился около полудня. Это был низкорослый, коренастый, молчаливый человек, и вскоре все домашние перестали замечать его присутствие. К сожалению, того же нельзя было сказать о леди Гонории, приехавшей вместе с дочерью два дня спустя.

Едва покинув карету, почтенная дама не переставала жаловаться – путешествие было слишком долгим, ее, как всегда, сильно укачало, брат проявил ужасную бестактность, без всякого предупреждения заставив ее ехать в Лондон… Войдя в дом, леди Гонория внимательно прищурилась и осмотрела все сверху донизу, дотошно выспрашивая о размерах дома и количестве комнат. Потом с печалью выразила сожаление из-за того, что раньше ее сюда не приглашали. На самом деле Эдмунд постоянно звал мать к себе в гости, однако та неизменно отказывалась – ноги ее не будет в одном доме «с этой мерзавкой».

Саманту невежливое поведение матери смущало, и, в попытке смягчить ее грубость, девочка серьезно объяснила Элеоноре, что мама просто «плохо переносит дорогу». Элеонора улыбнулась в ответ, заверила, что все понимает, и послала горничную за лавандовой водой от головной боли и чашкой чая для бодрости.

– Саманта, давай попьем чай вместе, – предложила Элеонора. Она проводила леди Гонорию в отведенную ей комнату и поспешно увлекла девочку за собой, пока гостья отдавала пространные распоряжения горничной и исчезновения дочери не заметила.