— Конечно! — удивленно ответила я и спросила: — Манана Георгиевна, как я поняла, та сумочка с документами, которую Клара отдала в ту ночь Ванде, все еще у вас?
— Да! Я боялась держать ее в общежитии и всегда хранила в сейфе главврача, — ответила она.
— Так это она была у вас в руках, когда вы выходили от Шалвы Луарсабовича? — уточнила я.
— Да, — подтвердила она, удивленно посмотрев на меня — откуда, мол, я-то это знаю, на что я только улыбнулась.
— Отдай ее мне! — потребовал у Мананы Георгиевны Андреев. — Напрягу-ка я прямо сегодня вечером юристов — пусть дармоеды свой хлеб отрабатывают! Переоформим мы Сандру в Ванду и поженим ее с Ванькой! Эх, и свадьбу я закачу! — он даже зажмурился от удовольствия.
— Симон! — томно встряла его жена, впервые подав голос. — Ну зачем с этим так торопиться? Они же еще очень молоды!
Андреев был в таком хорошем настроении, что стерпел даже ненавистного ему «Симона» и только отмахнулся:
— А мы с тобой старше, что ли, были, когда женились?
— Но сейчас другое время, — стояла на своем она. — Да и чувства им свои проверить надо!
— Что?! — уставился на нее Семен Иванович. — Чего проверять-то?! Или ты слепая и не видишь, что Ванька ради нее готов хоть в огонь, хоть в воду? Что он ради нее из шалопая и лоботряса в человека нормального превратился? — Она на это только возмущенно пожала плечами, а Андреев рявкнул: — Помолчи лучше! Сойдешь за умную! — но настроение она ему все равно испортила, и он спросил у меня: — Что-то я не пойму, Татьяна! Неужели этот Зайцев из одной мести за Сашкой столько лет гонялся? Он что, псих?
— Да нет, Семен Иванович, — покачала головой я. — Он не псих! Он очень хитрый и изворотливый зверь! Но и на него нашелся капкан!
— Это ты, что ли? — усмехнулся Андреев.
— А кто же еще? — дерзко ответила я и уже серьезно продолжила: — Меня тоже мучило то, что я никак не могла установить мотив его преступлений. Была у меня мысль, что это месть, но я, по здравом размышлении, ее отбросила. Я, чтобы разобраться во всем, даже в Германию, во Франкфурт-на-Майне к родственникам Ванды летала!
— В Германию? — воскликнул Андреев, а Ванда — с ним одновременно:
— К каким родственникам?
— К родителям твоей мамы, — объяснила я. — В 1992 году твои бабушка с дедушкой и их дети с семьями переехали в Германию. Ты ведь, может, помнишь, что у твоей мамы были брат Иоганн и сестра Магда?
— Помню по маминым рассказам, но только смутно, — смущенно ответила она.
— Ничего страшного! — успокоила я ее. — Зато они тебя все помнят и любят и очень обрадовались, узнав, что ты жива. Они хотели, чтобы ты приехала к ним жить, но я сказала, что это вряд ли получится. Они тебе большое письмо написали, — я достала из сумки конверт и отдала ей. — Тут их адрес и телефон — они очень ждут твоего звонка!
— Я обязательно им позвоню и напишу, — обрадованно сказала она, хватаясь за конверт.
— Так ты выяснила или нет? — уже сердито спросил Андреев. — Вижу же, что все узнала, но кота за хвост тянешь! На нервах у меня играешь!
— Конечно, выяснила! — самоуверенно заявила я. — Все дело в том, что Ванда, сестра Тадеуша, не погибла в Германии. Ей было четырнадцать, когда ее туда угнали, и она попала на работу на ферму к зажиточным хозяевам. Там она и сын хозяев Гельмут полюбили друг друга, но пожениться, естественно, не могли. Но когда кончилась война, их территория отошла к американской зоне оккупации. Ванда скрыла, что она из Советского Союза, чтобы ее не выслали, потому что возвращаться ей было некуда — фашисты расстреляли ее родителей у нее на глазах. Ванда приняла лютеранство и вышла замуж за Гельмута. Со временем они перебрались в Гамбург, и судьба повернулась к ним своей светлой стороной. Но вот несчастье — их единственный сын Людвиг, когда ему было двадцать пять лет, погиб в автомобильной катастрофе, не успев жениться, так что внуков у них не было. Вот так они вдвоем и жили. Конечно, Ванде очень хотелось узнать, жив ли ее брат, но она боялась его искать, чтобы не навлечь на него неприятности. А когда в Союзе к власти пришел Горбачев, она принялась за поиски брата, и ей повезло — она нашла его жену и сына. В 1988 году они получили от нее письмо, но, еще до конца не веря в то, что иметь за границей родственников уже не является чем-то криминальным…
— Вера и Казимир с Кларой тогда пришли к нам с этим письмом посоветоваться, — неожиданно сказала Манана Георгиевна. — И Вахтанг предложил им дать для переписки его рабочий адрес — ему приходило на работу много писем из-за границы, тем более что и Ванда Шонберг тогда дала для переписки адрес ее поверенного в делах…
— Фридриха Полдорфа, — закончила за нее я. — Они несколько лет переписывались и обменивались фотографиями, Ванда-старшая звала Стадницких к себе, высылала приглашения, а потом в связи с известными событиями их связь оборвалась. Но фрау Шонберг все не теряла надежды обнять наконец племянника и его семью. Как я уже говорила, Стадницкие боялись возвращения в Сухуми Виктора, и вот после смерти матери Казимир поехал в Тбилиси оформлять документы на выезд, но не в Казахстан, как они говорили даже своим самым близким друзьям, а в Германию — ведь Клара была немка, да к тому же он предъявил письма тети и, пусть и просроченные, но вызовы на постоянное место жительства от нее же. К тому времени Зайцев уже отсидел свой срок и вышел, но за время заключения оброс полезными для себя связями, в том числе знал он и адвоката Зураба Гоглидзе, имевшего самые тесные контакты с криминальным миром. Я не сомневаюсь, что Тбилиси большой город, но по злой иронии судьбы Виктор увидел Казимира входящим в немецкое посольство и очень заинтересовался, потому что после смерти своей бабушки по отцу никаких новостей из Сухуми не получал и не знал о женитьбе сводного брата. Он обратился к Гоглидзе, чтобы тот выяснил, что к чему, и адвокат постарался. Так Зайцев узнал о существовании в Германии родной тети Казимира, а также то, что она женщина состоятельная.
— А каково состояние? — неожиданно спросила Клавдия.
— Кто о чем, а ты все о деньгах! — недовольно буркнул ее муж.
— Потом все расскажу, — пообещала я и стала говорить дальше. — А поскольку Зайцев являлся единственным наследником своего сводного брата, то… Дальнейшее, я думаю, понятно. Так и родился у этой сладкой парочки — Зайцева и Гоглидзе — план убить всех Стадницких, чтобы Виктор наследовал после них. Но Гоглидзе оказался не промах и потребовал за свою помощь в этом деле половину будущего наследства, что и было скреплено договором. Зайцев отправился в Сухуми и, выбрав удобный момент, убил Клару и Казимира, а вот Ванда спаслась, но он взял себе ее фотографию, чтобы опознать при встрече — он же девочку никогда не видел. На следующий день Виктор как единственный родственник получил свидетельства об их смерти, а вот свидетельства о смерти Ванды, как он ни старался, ему не дали без справки о ее смерти. Он, вероятно, продолжил бы наблюдать за Мананой Георгиевной и вполне смог бы выследить вас, хотя бы в порту, если бы не одно «но»! В Сухуми он связался с одной женщиной, которой по пьянке проболтался о своих планах, а уж она начала звонить о них всему свету. Испугавшись, что слухи об этом дойдут до ее брата, человека в тех местах в определенном смысле авторитетного, который за помощь тоже мог потребовать долю наследства, он убил эту женщину и вынужден был бежать в Грузию, опасаясь мести ее брата, который в тот момент ничего не заподозрил и пребывал в твердой уверенности, что его сестру убила шальная пуля.