Из комнаты донесся тихий возглас, потом невнятное бормотание. Значит, нашли. Ну что ж, Витя, понятно, хотел пощадить мои деликатные дамские чувства, спасибо ему большое, но мне-то кисейную барышню изображать совсем ни к чему. И потом, что я, покойников не видела?
Аккуратно прикрыв обе двери, я не слишком уверенно прошла по коридору. В комнате царил разгром: дверцы шкафов распахнуты, книги, вещи, осколки посуды — все перемешалось на полу. Насколько было видно, то же творилось по всей квартире. И в центре захламленной комнаты лицом вниз лежал Лемешев, пушистый светлый ковер потемнел от крови. Витя, присев около него, пытался нащупать пульс. У стены, обнявшись, завороженно застыли понятые.
Я подошла к Самойлову, тоже присела, коснулась руки Лемешева.
— Витя, что ты щупаешь, он холодный уже. Часа два как умер, не меньше.
Ярославцев, все еще с пистолетом в руке, вышел из смежной комнаты, отрицательно покачал головой в ответ на вопросительный Витин взгляд. Самойлов выпрямился, посмотрел на лежащее у его ног тело, перевел взгляд на меня.
— Так. Лемешева мы нашли. Только вот рассказать нам он ничего не сможет, — и снова достал мой сотовый.
Поздно вечером мы с Витей сидели на его кухне и молча смотрели друг на друга. Когда в машине, возле дома убитого директора «Орбиты», Самойлов безапелляционно скомандовал ехать к нему, я, конечно, заикнулась, что, мол, неудобно, Любаше это не понравится, что я вполне могу забаррикадироваться в своей квартире и до меня ни один бандит не доберется. Витя тогда не стал спорить, только посмотрел грустно и попросил:
— Тань, ну хоть ты мне проблем не создавай, и так выше крыши…
Пришлось заткнуться и безропотно отправиться ночевать к нему. Поскольку Любаша уже спала, мы сами пошуровали на кухне: на плите нашлась сковорода жареной картошки, а в холодильнике — приличный кусок колбасы. Поделили все это по-братски, потом я помыла посуду, вытерла со стола, и мы на сытый желудок устроили «мозговой штурм». То есть, как я уже сказала, сидели и тупо пялились друг на друга.
Вот теперь у нас действительно никаких концов не было. Лемешев мертв, Косачева мертва, ее муж…
— Надо искать Косачева, — выдвинула я гениальную идею. — Проверить, не у любовницы ли он в щель забился.
— Официальную любовницу Венька проверял, она ничего не знает.
— Может, врет?
— Может, и врет. Съезди завтра к ней, поговори. Только зачем ему там прятаться, он же не дурак, понимает, что у нее в первую очередь искать будут. А Тарасов — город большой, щелей хватает. Особенно если с деньгами проблем нет.
— С деньгами он мог еще днем из города смотаться, и ищи его теперь по всей бескрайней Российской Федерации.
— Это если успел смотаться, а не лежит сейчас где-нибудь на свалке, в разобранном виде.
— Витя, а интересно, он от кого прячется, от нас или от бандитов?
— Я думаю, от всех. Хотя если не дурак, то должен понимать: мы-то его хоть в живых оставим.
Витя на цыпочках вышел с кухни, вернулся со своей папкой и вытряхнул оттуда бумаги. Просмотрел, несколько листочков оставил на столе, остальные убрал обратно. План квартиры Лемешева, протокол осмотра места происшествия, показания свидетелей. Очень ценные показания — никто ничего не видел, никто ничего не слышал.
— Лемешев, дурак, зачем их в квартиру пустил? Наверняка они к нему за деньгами приходили, — я разложила листки на столе.
— Может, надеялся уболтать, чтобы еще подождали.
— Уболтаешь таких. Интересно, сколько он дома держал. Они же все у него забрали, до копеечки, даже из карманов выгребли.
— Сколько бы ни держал, все равно меньше, чем был им должен. За два убийства солидная сумма полагается.
— Теперь вообще ничего не получат.
— Ты переживаешь за их благосостояние? — поднял брови Витя.
— Не очень, — я встала из-за стола и прошлась по кухне. — Отсиделась вся уже.
Подошла к окну, постояла, глядя в темное стекло.
— «Тьма накрыла ненавидимый прокуратором город…» — проскрежетал за моей спиной Витя. Меня передернуло.
— Умеешь ты, Витечка, своей образованностью потрясти.
— Так это ты меня и вдохновляешь, — ухмыльнулся довольный произведенным эффектом Самойлов.
— Ладно, эстет, ты мне лучше вот что скажи: в этот раз они не стреляли, не взрывали, а тихо-мирно пырнули Лемешева ножичком. Что это значит: не собирались его убивать или просто шум не хотели поднимать?
— А я откуда знаю? Ты у них спроси. Я могу только сказать, что нож они унесли с собой, но, судя по характеру ранения, это явно не столовый прибор, а вполне, так сказать, профессиональный инструмент. И тот, кто наносил удар, сделал это очень грамотно. Я у врача спрашивал, так он сказал, что Лемешев умер мгновенно, еще до того, как упал. — Витя стал раскладывать из документов что-то вроде пасьянса. — Андрей же говорил, что по молодости наши парнишки с ножичками баловались.
Раздалась негромкая трель телефонного звонка. Витя поспешно достал из кармана мой мобильник. Но я тут же отобрала его, спокойно заявив:
— Все равно меня, тебе же никто по этому номеру звонить не станет.
Потом нажала кнопку и ответила:
— Слушаю.
В трубке несколько секунд было тихо, потом неуверенный тихий голос спросил:
— Татьяна… Татьяна Александровна?
Сердце у меня подпрыгнуло и заколотилось где-то в горле. Ни разу мы не разговаривали с этим человеком, и голос его я слышала только в записи, но тем не менее сразу поняла, кто говорит. Состроила Вите зверскую физиономию и одними губами произнесла: «Косачев». Он вскочил с табуретки, прижался ко мне плечом, пытаясь подсунуть ухо поближе к трубке. Я слегка развернула телефон, чтобы слышно было обоим.
— Да-да, Борис Леонидович, я вас слушаю!
— Но как вы… Впрочем, понятно. Татьяна Александровна, я… не знаю, что делать.
— Борис Леонидович, где вы?
— Это неважно. Я звоню… хочу предупредить вас… вы в большой опасности.
— Но вы тоже, за вами охотятся убийцы!
— Я знаю. Они Лелю, — голос его дрогнул, — убили. И вас тоже хотят убить. Это страшные люди…
— Послушайте, давайте встретимся…
— Нет! Вы уж извините, Татьяна Александровна, но я не слишком верю в способность родной милиции защитить меня. Лучше, если никто не будет знать, где я, пока вы не поймаете этих убийц, — он замолчал.
— Вы что-то знаете? — осторожно спросила я.
— Да, поэтому и звоню. Дело в том, что нашел их Лемешев, он с ними и договаривался. Но квартиру для них искала Леля и сняла на свое имя. Записывайте адрес, — Витя выхватил из папки ручку и сунул мне, — Орджоникидзе, сто четырнадцать, квартира три. Они специально требовали, чтобы на первом этаже. Записали?