— Я рада, что ты сделал из моей внучки честную женщину.
Кит хмыкнула: Патрисия не выходила замуж за ее дедушку до… Обе женщины засмеялись. Алексу же было не до этого.
Взглянув на него, Кит все поняла, прищурилась и сказала:
— Расслабься, Алекс, все в порядке. Это просто наши с бабушкой шуточки.
— Вы, молодые, никогда не понимали мои шутки. Кстати, Кит, девочка моя, объясни, что за странные звуки я слышала, когда шла к дому?
— Я пыталась показать Алексу разницу между тем, как кричит гиена и осел.
— Деточка моя, гиены не кричат, они лают. Надеюсь, у тебя получилось?
— Не знаю, ему виднее, — пожала плечами Кит.
Две пары вопрошающих глаз устремились на Алекса. Он помедлил, затем улыбнулся и ответил:
— Отлично получилось.
Патрисия нравилась ему. Ее глаза были как у Кит.
Она тут же включилась в игру и радостно объяснила, в чем разница между ослом и гиеной. Позитивный и добрый человек.
«Наверное, в молодости, она была очень красива», — подумал Алекс. Бабушка Пэтти и в свои семьдесят выглядела недурно и была сухонькой и шустрой.
Несмотря на положительный настрой, Алекс чувствовал себя некомфортно. Кит о многом надо было поговорить со своей бабушкой, и он был тут явно лишним. Ему хотелось поскорее удалиться из сада, куда-нибудь, где он мог побыть один.
— Я… я пойду наполню кувшин, — сказал он, с радостью увидев, что сока почти не осталось.
С этими словами он схватил кувшин и быстро направился к дому.
— Постой-ка, — окликнула его Пэтти.
Алекс замер на полпути.
— Я бы хотела пригласить вас обоих на обед к себе на следующей неделе.
Кит недовольно засопела. Алекс удивленно поднял брови. Этого от нее он точно не ожидал.
— А какой повод? — спросила Кит. — И главное, сколько мне это будет стоить?
— Я устраиваю благотворительный обед, чтобы собрать средства в помощь больным раком груди. С вас один золотой, как говорили пираты в незапамятные времена, — прищурилась она хитро. — И самое важное — принесите тарелки.
Кит взглянула на Алекса:
— Он как раз обещал научить меня готовить.
— Милочка, если он умеет готовить, зачем тебе учиться? — прокомментировала старушка и засмеялась.
— Бабуль, — сказала Кит, — я точно приду на твой обед, насчет Алекса не знаю, он, возможно, тоже, но это не точно. Понимаешь, все будет зависеть от того, запланирована ли на этот день доставка нашего заказа. Нам еще не довезли кое-какую мебель.
Алекс вздохнул свободнее. Кит спасла его. Не успел он отойти от известия об обеде, как его ошарашила другая мысль. А вдруг Кит не хочет, чтобы он сопровождал ее?
— Можно я позову еще Фрэнка, Дорен и Каро? — спросила Кит.
«Конечно, — подумал Алекс, — она хочет видеть там не меня, а своих друзей, это естественно…»
Алекс ссутулился. Интересно, а если он испечет пирог к обеду, станет ли он желанным гостем?
«Господи, да что это со мной? Это всего лишь какой-то там обед, ничего важного», — подумал он.
— Я встретила Фрэнка и Дорен по дороге к тебе, так что уже их позвала, насчет Каро и других твоих друзей… Ты же знаешь, я всегда им рада, — ответила старушка.
Алекс, решив, что может наконец удалиться, спокойно вошел в дом и, закрывая за собой дверь, услышал обрывок речи Пэтти:
— Алекс действительно намерен отремонтировать тебе дом?
— Да, думаю да, — последовал ответ.
Этой ночью ему снова снились кошмары, как он ищет сына, слышит его смех и все никак не найдет. Как и раньше, он проснулся среди ночи, весь в поту, с именем сына на губах.
Алекс бросил кисть в банку. Он только что закончил с покраской дома. Глядя на результат своего труда, он улыбнулся. Кит выбрала белый как основной цвет дома и голубой в качестве отделки оконных рам и дверных проемов. За несколько дней до этого, когда он принес ей целый ворох цветных карточек с названиями вроде «мокрое белье», «жевательная резинка», «пустыня», Кит усмехнулась и сказала:
— Алекс, я не хочу никаких новомодных заморочек. О чем я всегда мечтала, так это о белом доме с голубой отделкой. Он будет смотреться очень празднично и ярко, как раз так, как мне всегда хотелось еще в детстве.
Итак, Кит осталась верна выбранному много лет назад идеалу, и Алекс решил воплотить мечту в жизнь. Теперь, когда дело было сделано, он остался очень доволен.
На следующей неделе он покрасит белым потолки и телесным — стены. В конце следующей недели должны привезти заказ, и можно будет вплотную заняться отделкой ванны, а там уже и детской. При мысли об этом у Алекса засосало под ложечкой.
Он мог с легкостью представить ее радостное лицо при выборе колыбельки для малыша, стола для пеленания с разноцветными колесиками и все эти мягкие нежные детские вещи. Хотя, может, все и обойдется и это не будет для него так тяжко, она же умеет сделать любое занятие веселым и забавным.
Кит… При мысли о ней руки Алекса дрожали. Вчера, когда он готовил ужин — после дня барбекю они каждый день делали это по очереди, — она лежала на диване, вытянувшись, как греющийся на солнышке котенок, и смотрела телевизор. Футболка ее натянулась, и Алекс отчетливо видел небольшой, но уже округлившийся животик. Это было так мило. Алекс не мог отвести от нее взгляд.
Там, под футболкой, был его ребенок, его дитя.
Алекс отвернулся и попытался вновь заняться делами, чтобы как-то отвлечься от чувств, обуревавших его на тот момент. Было тяжело.
Сердце забилось чаще. Он чувствовал его звучные толчки у себя в груди, в висках, в горле. Все было так же, как и прошлой ночью. Алекс пытался утешиться мыслью о том, что он может спокойно быть и приходящим отцом и Кит не запретит ему общаться с ребенком. В ней больше доброты, чем в его предыдущей пассии, к тому же, раз он биологический отец, у него есть все права и любой суд это подтвердит.
«А как же Кит?» — вдруг осенило его.
Нет, он не может дать ей то, что она хочет.
«А что будет, если она вдруг встретит того, кто сможет?»
Пот холодной струйкой побежал по спине, испарина выступила на лбу и над верхней губой.
«Когда-нибудь это неизбежно случится. Кит заслуживает счастья. Она встретит достойного мужчину, влюбится в него, они поженятся, и у моего сына или дочери будет приемный отец», — думал Алекс.
Эта мысль была ему неприятна. Он постарался ее прогнать, но ощущение осталось. Он вытер пот со лба. Да, Кит действительно заслуживает счастья, и он, Алекс, не должен становиться этому помехой. Но…
Он горько усмехнулся. В горле застыл комок горечи и боли. Работать, надо было продолжать работать. Глупо мечтать и надеяться на то, что в этот раз все сложится хорошо.