— Ты выглядишь великолепно, — хрипло прошептал он.
Она изобразила ослепительную улыбку.
— Рада, что ты так думаешь.
— Пойдем, посмотришь на себя, — произнес он, поднимаясь на ноги, и потянул ее за собой.
Он подвел ее к зеркалу и отошел назад. Он встал за ее спиной, забрав назад волосы, чтобы они не закрывали ушей. Бриллиантовый блеск заставил Тину зажмуриться. В этих серьгах у нее был вид миллиардерши или кинозвезды с мировым именем.
— Они прекрасно подходят тебе, — торжествующим голосом произнес Дьюк. — Нет, даже не то. Это ты украшаешь их.
Тина на минуту запнулась, пытаясь изобрести подходящий ответ, но ее спас стук в дверь. При этом неожиданном звуке она испытала невыразимое облегчение.
— Должно быть, принесли завтрак, — решил Дьюк, поворачиваясь, чтобы открыть дверь. — Там, в ванной, есть еще один халат.
Тина, не теряя ни секунды, кинулась в ванную, словно в спасительное убежище. Ей было не по себе. Не то чтобы она боялась, что ее застигнут голой, или стеснялась вошедшей с подносом горничной. Нет, дело было совсем в другом. Все испортили эти проклятые сережки. Они словно насмехались над ней. Каждый бриллиантик шептал в ухо Тины мерзкое слово — «содержанка».
Тина умылась и привела себя в порядок, насколько это было возможно. Она хотела было снять бриллианты, но ее точно останавливало что-то. Ладно, она снимет их после, отговорившись тем, что роскошные серьги совсем не подходят к ее скромному туалету. А сейчас это вызвало бы слишком много совсем ненужных вопросов и обид.
Когда она появилась из ванной, стол был уже сервирован. Горничная удалилась, а Дьюк по-детски радовался предстоящему вкусному завтраку. Они с удовольствием приступили к трапезе, подсмеиваясь над аппетитом друг друга. Действительно, после бурной ночи аппетит, казалось, удесятерился, а блюда словно стали намного вкуснее.
За едой они обсуждали, как уладить дела Тины в Австралии. Нужно было уложить ее вещи, а все, что она не возьмет с собой, отправить к матери или к Дженни.
Оставалось и еще одно дело — платье к свадьбе Дженни. Нужно было успеть до отъезда закончить эскизы и выкройки и отнести их к портнихе. Тине не хотелось подводить сестру.
Учитывая еще и необходимость сообщить об отъезде деловым партнерам и знакомым, отправление в Англию нельзя было планировать раньше конца недели, да и то если не возникнет каких-нибудь непредвиденных обстоятельств.
Однако Тина недооценила Дьюка. Раз уж он решил начать новую жизнь — жизнь с ней, он не желал ничего откладывать. Дьюк целиком взял на себя все хлопоты и расходы, связанные с улаживанием ее дел. Благодаря его неистощимой энергии, связям и сметке они успели закончить все связанные с отъездом дела за три дня, а не за неделю.
Теперь Тина уже по-новому прочувствовала, что такое быть с кем-то связанной. Она не делала ни шагу без Дьюка, советовалась с ним по любому пустяку, поверяла ему все свои тревоги и планы. Дьюк за несколько дней сумел стать частью ее жизни, частью ее самой. Это немного пугало Тину. Привыкнув к одиночеству, она опасалась, что такая идиллия не может быть долгой.
Необходимо еще так много узнать о нем! Но Тина чувствовала, что не стоит лезть в душу Дьюка, это может плохо кончиться. Ее попытки разведать о нем все только оттолкнут его, воздвигнут между ними стену недоверия. Нужно набраться терпения. Может быть, со временем все изменится.
Тина понимала, что еще не до конца освоилась со своим новым положением. Она почувствовала это особенно остро, когда они с Дьюком приехали в четверг утром в аэропорт. Он тут же отправился оформлять багаж и улаживать последние формальности.
Не то чтобы Тина жалела о свершившемся. Вовсе нет! Но она не могла избавиться от непонятной тревоги, когда поняла, что назад пути нет: мосты сожжены. Особенно сильное волнение охватило ее, когда они устроились в салоне первого класса «Боинга-747». Стюард тут же подал два высоких бокала с шампанским. Нежно улыбнувшись, Дьюк приподнял свой бокал, словно желая произнести тост. Тина почувствовала, как ее тревога сходит на нет.
Словно мы отправляемся в свадебное путешествие, подумала она. Да, двое счастливых новобрачных: только что поженились, начинают новую жизнь, заводят свою семью. Возможно, так они с Дьюком и выглядят со стороны. Но она-то знает, что все обстоит совсем не так! Однако, одернула себя Тина, ты сама, добровольно пошла на это. И нечего переживать. Почему же тогда на ее глаза наворачиваются предательские слезы? Почему она волнуется, словно юная девушка?
— Мисс Форрест, мистер Торп, еще шампанского?
Стюард порхал вокруг, желая угодить клиентам. Да, именно мистеру Торпу и мисс Форрест. Она — мисс Форрест, а не миссис Торп, она — новая любовница Дьюка Торпа, его сожительница, подружка — это уж как кому понравится. Он никогда не женится на ней. Ни-ког-да! Он так и сказал. И никогда ее свадебной фотографии не стоять на каминной полке рядом с фотографиями сестер.
Тина усилием воли прогнала от себя эти мысли. Она ведь поклялась Дьюку не пытаться давить на него. Но он еще может сам измениться — эта последняя надежда согревала душу Тины. Он еще поймет, что она не просто одна женщина в ряду многих. Да он уже это понимает. Значит, все еще не совсем потеряно.
Дьюк улыбнулся и, взяв ее ладони в свои, нежно сжал, пока они поднимались в воздух, ложась на курс к другой стороне земного шара. Погружаясь в теплую зелень его взгляда, Тина подумала — все, началась новая жизнь. Теперь конец ее одиночеству.
Через двадцать два часа, измотанные и уставшие, они прибыли в Лондон. Город с первого взгляда поразил Тину: она еще не была в Европе и не могла налюбоваться на старинные, овеянные ароматом веков лондонские дома, на его строгое очарование. В каждом, даже самом невзрачном сооружении, было что-то особенное. Это не то что огромные, бездушные небоскребы Сиднея или стандартные коттеджи его предместий.
День выдался холодный и мрачный. Всю дорогу от аэропорта Хитроу до Найтсбриджа сеял мелкий, нудный дождик. Тина продрогла до костей. Если здесь осенью так холодно, то как же должно быть зимой? Придется подкупить теплых вещей.
Такси затормозило перед большим четырехэтажным домом из темного кирпича. Его фасад украшали эркеры с большими окнами. Взглянув на них, Тина сразу представила себе, как, должно быть, великолепно играют в стеклах солнечные лучи, как светло и радостно становится тогда в комнатах. Она сразу полюбила этот дом. Привратник подхватил их вещи и занес в большой лифт. Дьюк нажал на кнопку четвертого этажа.
Бесшумно раздвинувшись, двери открылись. Перед ними был просторный холл, куда выходила только одна внушительная дверь. Тина вопросительно поглядела на Дьюка, занятого их сумками и чемоданами.
— Возьми ключ, что я тебе дал, и открывай, — распорядился он.
— Эта квартира занимает весь этаж? — недоверчиво спросила Тина.