Удар пришелся прямо в сердце. Эмили отвернулась к окошку, сжала кулаки, до боли вонзив ногти в ладони, чтобы заглушить боль. Машина мчится слишком быстро, а то выпрыгнуть бы на ходу…

Но что это? За окном — незнакомый пейзаж, престижный фешенебельный район, роскошные особняки. Ее коттедж в противоположной стороне.

— Куда ты меня везешь? Эта дорога ведет не к моему дому, ты перепутал указатели.

— Вовсе нет, — невозмутимо сказал Тони и, немного погодя, добавил: — Мы едем ко мне. Нам есть о чем побеседовать.

Жулик! Заманил ее в ловушку. Любопытно, что за фортель он выкинет на этот раз?

— Вот как? — с еле сдерживаемым бешенством осведомилась Эмили. — И о чем же?

— О прошлом… И о будущем.

6

О прошлом!.. Что за игру он затевает? Припереть ее к стенке, убедить отречься от своих обвинений, порочащих Гарри и бросающих тень на честь семьи Богарт? Или хочет припугнуть как следует, чтоб и впредь помалкивала?

До чего свирепый вид! Ну как же — задета его гордость, божество потеснили с Олимпа! Нелегко ему, бедняге, переварить правду. Заставив Эмили пойти на попятный, он удовлетворит попранное тщеславие.

Допустим, всякая привлекательная женщина действительно представляет собой серьезную угрозу непрочному супружескому союзу Гарри и Долли. Но неужели после всего, что высказала Эмили, ее можно заподозрить в пособничестве неверным мужьям? И неужели из ее признания Тони заключил, что она вынашивает план мести и собирается, пока обидчик поблизости, учинить расправу?

По-видимому, дело обстоит именно так, иначе зачем было устраивать маскарад, имитировать любовную связь? Зачем понадобился тот поцелуй?

Тот поцелуй… При воспоминании о нем кровь быстрее струится по жилам. Нет мочи противиться потоку вожделения и чувственности, прорвавшему непоколебимую плотину одиночества и равнодушия.

Мужчины и раньше целовали Эмили, но то были чужие губы, они вызывали отвращение. Другое дело — губы Тони… Открытие, что в поцелуе может таиться столько волнующих, запретных ощущений, ошеломило Эмили и сопровождалось тоскливым осознанием собственной никчемности, даже чувством вины. Она не смогла противостоять соблазну, более того, человек, растормошивший дремлющие в ней инстинкты, использовал ее как приспособление для своих хитроумных махинаций.

Чтобы подобные казусы не повторялись, она должна постоянно напоминать себе, кто такой Тони Богарт, какая пропасть разверзлась между ними. Также следует помнить: их отношения ничуть не изменились от того, что она вспылила и сдуру бросила ему вызов.

У Ховардов Тони и не помышлял защищать ее, как она по наивности своей вообразила, он примчался на выручку брату и невестке, чтобы укрыть их за своими могучими плечами.

От Эмили?

Да она сама готова бежать от них сломя голову хоть на край света. Право же, лучше бы Гарри никогда не покидал Новой Зеландии.

К счастью, вечеринка в доме родителей, очевидно, выветрилась у него из памяти неудивительно, если учесть, сколько вина он выпил.

В первое время после того, как Гарри ее изнасиловал, Эмили в страхе ждала, что он растрезвонит направо и налево о своей победе и скоро ей вслед начнут показывать пальцем, шушукаться, смакуя каждый нюанс скандальной истории. Но поскольку ничего похожего не случилось, само собой напрашивалось объяснение: Гарри забыл.

Приятная неожиданность, однако в то же время до чего несправедливо и жестоко, что разрушительный ураган, прогулявшийся по жизни Эмили, не оставил ни малейшего следа в судьбе Гарри. Он живет припеваючи и не ведает, что бывают на свете и страдания, и потери.

На его лице не заметно и проблеска какого-либо чувства, кроме самолюбования и похоти. Слава богу, его первенцу не придется стыдиться своего отца, как сыновьям Долли. Хорошо, что малыш умер, ведь, говорят, в момент зачатия частично закладываются черты характера и нрав ребенка.

Эмили содрогнулась от кощунственных мыслей, лезущих в голову, и краешком глаза уловила, что Тони как-то странно поглядывает на нее, словно уличив в этом чудовищном предательстве.

— Почти приехали, — сказал он.

В устах другого мужчины эти слова могли прозвучать как проявление предупредительности, вежливого внимания, но Эмили уже имела возможность убедиться, насколько мало беспокоят Тони ее репутация и доброе имя. Публично объявить о несуществующих интимных отношениях, поцеловать ее посреди улицы — это ли не признак неуважения?

Да, теперь нравы проще, не то что в начале века: сейчас влюбленные открыто живут под одной крышей, и не обязательно регистрировать брак: духовные и телесные узы связывают крепче, чем обручальные кольца. Многие родители не без доли хвастовства заявляют всем друзьям и знакомым, что ни в коем случае не намерены понукать детей заключить официальный союз, дабы соблюсти формальности, и что для будущего малыша любовь мамы и папы куда важнее, чем узаконенный семейный статус. Однако родители-пуритане, преданные консервативным общественным устоям, думают иначе: как ни популярны среди молодежи новомодные веяния, лучше справить свадьбу по старинке и желательно до того, как дедушке с бабушкой преподнесут горячо любимых внуков.

Эмили твердо знала: ее родители не осудят, не опротестуют ее выбора, но будут огорчены известием о тайных похождениях дочери, о том, что они с Тони близки и не собираются к алтарю.

И еще остаются ее клиенты. Многие из них ровесники Эмили, некоторые моложе. Им-то ровным счетом наплевать, как она распоряжается личной жизнью. Но когда мистер Ормонд ушел на пенсию, в ведение Эмили поступили дела и его клиентов — почтенных пожилых людей, с точки зрения которых, кресло отца для нее великовато. Стоит ли говорить, что, как только сплетни распространятся по городу и коснутся их слуха, они лишь укрепятся в своем мнении, поскольку твердо усвоили с младых ногтей: леди не имеет права себя компрометировать.

Общественное положение Эмили пошатнется, соответственно, она утратит уважение отцовских клиентов, и совместная деятельность полетит ко всем чертям.

Эмили устало закрыла глаза, тяжело вздохнула от безысходности и бессилия…

Тони взглянул на нее, и глубокая морщина прорезала его лоб. Даже сидя рядом с ним в интимном полумраке автомобиля, она умудряется закупориться наглухо, как джинн в бутылке.

Его сердце больно сжалось, ударило молотом. Четырнадцать лет прошло, а ничего не изменилось, Эмили так же прячется под своим панцирем. У нее свой, обособленный внутренний мир, и в эту святая святых она никого не пустит.

Конечно же, она его ненавидит, Тони всегда это знал. Впервые ненависть отразилась в ее глазах в ту ночь, когда он застал ее в спальне с Гарри, и вспыхивала с новой силой при каждой последующей встрече.

До сегодняшнего вечера.

Сегодня в глазах Эмили не было ненависти. Но не было и любви, честно признал Тони.