Эми откинулась на спинку стула и почувствовала, как краска начала заливать ей лицо. Она не сразу смогла собраться с мыслями.
— Ладно, но это же не исключает Анну? Я имею в виду совсем недавние события. Помню, как вы с Роджером смотрели друг на друга во время торгов. И не кобыла была причиной вашей враждебности, а Анна.
— Эми, в одну секунду я не мог вычеркнуть ее из памяти. — Филипп неожиданно взял руки жены в свои. — И дело, наверное, не только в привычке. К ней добавилось совсем иное чувство — угрызения совести. Когда они с Роджером прилетели в Ривербенд взглянуть на лошадь, Анна многое поняла — она увидела нас вместе, почувствовала, как изменилось мое отношение к ней, словом, поняла все без объяснений. Так что я не потерял, а выиграл, имея рядом молодую, прелестную женщину. Я словно стукнул ее по голове, и удар этот был неожиданным.
— Ты рассказал ей все как есть? — не сдержала любопытства Эми. Сказал о ее влиянии на наши с тобой взаимоотношения?
— Да, но только после того, как Роджер чуть не умер.
— Но ты знал, что ей будет больно?
— Да, догадывался. — И голос, и глаза Филиппа не скрывали его усталости. — Я признался Анне, что желание отомстить ей, появившееся после ее ухода к Роджеру, обернулось вдруг муками совести, когда стало реальностью. Да, ты не ошиблась, почувствовав вражду между мной и Роджером. Именно вражда толкнула его на этот демонстративный шаг с покупкой кобылы. А я, дурак, радовался, узнав, какую сумму он выложил на торгах, только бы показать, что может купить все, что пожелает.
— О! — Эми затаила дыхание. — Но ты все еще небезразличен к ней… Конечно, Анну Ленгли трудно ненавидеть… — беспомощно забормотала Эми. — И она обратилась к тебе… да?
— Она не обращалась… — досадливо отмахнулся Филипп. — Это сделала Джун, и без ведома Анны. Очередная сумасбродная идея моей дорогой помощницы. Сама Анна оторопела, увидев меня в госпитале. Она ведь чувствует свою вину и переживает, что сердечный приступ у Роджера случился из-за нее.
— Тогда почему же ты оставался с ней почти целый день, если это так? — продолжала допытываться Эми.
— Я остался по единственной причине — Анна оказалась очень одинокой в своем горе. Мог ли я ее бросить в таком состоянии, уйти в сторону и делать вид, что все это меня не касается? — Он помолчал. — Представь, насколько ей сейчас плохо. В этой ситуации прошлое, о котором знал Роджер, приобретало еще более мрачную окраску. Может быть, в Ривербенд он повез ее затем, чтобы посмотреть, как она поведет себя при встрече со мной. Но это мое предположение. Абсолютно уверен только в одном: покупка лошади по баснословно высокой цене была чем-то вроде ответного удара, который он нанес мне. Не исключено, этим он пытался что-то доказать и Анне.
— Да, теперь я понимаю, все понимаю, — пробормотала Эми. — Значит, дети Роджера говорили правду? — Глядя на Филиппа долгим взглядом, Эми удивленно приоткрыла рот.
— Да, частично они правы, — мрачно кивнул Филипп. — Но они не знают, как все изменилось. И в моем отношении к Анне, и в ее отношении к собственному мужу. Испытывая к ней только симпатию, я никогда снова не полюблю ее. Инфаркт Роджера был шоком для Анны и показал ей, что она любит мужа. В жизни так нередко бывает.
Эми сидела, уставившись раздумчивым взглядом в лицо Филиппа, и, не удержавшись, спросила;
— И ты в это веришь?
— Да, верю, потому что видел все сам, когда отправился в госпиталь к Роджеру. Мы с Анной решили рассказать ему все, зная, что кризис миновал, и ему стало лучше. В день моего приезда в Сидней Анна была в полном отчаянии и попросила принять участие в этом тяжелом разговоре. Мне кажется, мы все смогли объяснить Роджеру, и он успокоился. Газетчики сделали снимок, когда мы уходили из госпиталя. Они ухватили именно тот момент, когда Анна оступилась, и я поддержал ее, иначе бы она упала. Эту фотографию в газете ты и видела. Мери сказала мне, как снимок тебя расстроил. Но мы с Анной расстались сразу же, как только вышли из госпиталя.
— Значит, ты предполагал, что она чувствовала после инфаркта Роджера?
— Да.
— Но почему ты не сказал мне? — прошептала Эми. — Ты все рассказал Роджеру и ничего не сказал мне!
— Эми! Вернувшись из Сиднея, я ничего не хотел так сильно, как поговорить обо всем с тобой. Но… — он сделал паузу и посмотрел ей в глаза, — ты ушла из дома, дав понять, насколько ты от всего устала и насколько сильно в тебе желание ничего больше не слышать об Анне. Я увидел, что опоздал с объяснениями, понял, что потерял тебя, и во всем виноват сам. Вел себя как последний дурак. И ты была права, покинув меня после всего того, что я сделал и чего не сделал. Я оказался словно в аду, почувствовав, как ты отдаляешься от меня. В присутствии Энди Берка ты оживала, начинала смеяться, становилась прежней — прекрасной, естественной. А он так смотрел на тебя — влюбленно, зачарованно. Вот и подумал: что же я делаю? Почему отнимаю тебя у кого-то, кто моложе меня, без моих сложностей и увлечений прошлого? Разве…
— Филипп, — неожиданно перебила его Эми. — Да, я ушла из дома, но не потому, что разлюбила тебя: у меня больше не хватало сил думать о том, что может случиться, если Роджер умрет. Мне самой хотелось умереть, только бы не пережить такого унижения. Вот так. — Она смахнула с глаз непрошеные слезы. — Я тебе не говорила, что Джун подтвердила мои страхи и опасения в тот вечер, на балу.
Теперь Эми рассказала Филиппу обо всем, обо всех своих подозрениях. Ведь Джун была уверена, что связь между Анной и Филиппом существует до сих пор.
— А затем снова возникла Джун, она позвонила в то утро… — Эми остановилась, и слезы градом полились из ее глаз.
— Я должен был обо всем догадаться, — мрачно сказал Филипп. — Здесь ты права. Почему я пошел у нее на поводу? А ведь она так ошибалась.
— Но она извинилась передо мной за то, что наговорила раньше. — Эми попыталась защитить Джун.
Муж вопрошающе взглянул на нее.
— Например?
— О Филипп! Не думаю, что сейчас нам следует обсуждать слова Джун.
— Эми! Ты веришь в то, что я сказал сегодня утром?
— Я… — Она закусила губы и судорожно глотнула воздух, задумавшись вдруг над тем, может ли поверить Филиппу.
— Но есть еще кое-что, о чем бы я хотел тебе сказать, — начал Филипп. — Когда я вернулся в Ривербенд и увидел, что тебя нет, когда я встретился с матерью Анабеллой и готов был возненавидеть ее, потому что она считала себя единственным человеком в мире, кто по-настоящему любит тебя, — я понял, что никогда не отпущу тебя. А если ты будешь счастлива с кем-то другим, с каким-нибудь Энди Берком? Я просто не переживу этого.
Эми обомлела от услышанного и робко заметила:
— Сегодня утром ты сказал, что я могу вернуться, если захочу.
— А ты хочешь? — неуверенно спросил он. — Ты даешь мне еще один шанс? Господи, если бы ты только знала, что для меня значишь, какой несчастной и одинокой станет жизнь, если ты покинешь меня! Все-таки я сумею убедить тебя в том, что мы настоящие муж и жена, две половинки одного целого.