– Так это дело полковник Васильев ведет? – удивилась я.
– А меня в его группу включили, – объяснил Володя и тоскливо спросил: – Нет, ну скажи, как ты умудряешься в такие дела влипать? Талант у тебя, что ли?
– Он самый! – серьезно подтвердила я и категоричным тоном потребовала: – Ты давай повествуй все, что об этой семье знаешь, а то кофе не дам!
– И ты откажешься от этого дела? – с надеждой спросил Володька.
– Конечно, не откажусь, – возмутилась я. – Но тогда я, по крайней мере, буду знать, куда я, как ты любезно выразился, влипла.
– Ладно! Черт с тобой! – вздохнул он, тоже закурил и начал: – Сом, тогда еще просто Коля, был нормальным парнем, только для своего возраста ужасно здоровым и с бешеным характером. Он тогда в десятом классе учился, хороводился с одноклассницей Зоей Дроздовой и лямурничал с ней по полной программе. И вот по весне, незадолго до выпускных экзаменов, шла она из школы домой, а он там во дворе в футбол остался играть. И надо же было такому случиться, что привязались к ней два крепко подвыпивших парня: мол, Кольке даешь, а мы чем хуже! Пошли с нами! И все в этом духе. Зойка – в рев и обратно в школу, к Николаю... – неторопливо повествовал Киря и вдруг неожиданно заорал: – Кофе!
Быстро повернувшись, я успела выключить газ, не дав сбежать любимому напитку, а потом разлила по бокалам и спросила:
– Ну, что дальше было?
– Два трупа было, – выразительно ответил Володька. – И свидетелей до известной матери.
– Ясно! – хмыкнула я. – А восемнадцати ему еще не было, и загремел он на «малолетку», так?
– Именно! – кивнул Киря. – А ему туда письмо сначала, что Зойка беременна, а потом, что она сына родила. Вот так Игорь Николаевич Дроздов на свет и появился. Кольку, когда он совершеннолетним стал, во взрослую зону этапировали, а он с этапа – в побег, к Зойке и сыну. Его поймали, только он при задержании конвоира покалечил...
– И навесили ему от души! – поняла я.
– Навесили! – согласился Володя. – И стал он на зоне со своей силой, статьями и характером в бо-о-ольшом авторитете, с ворами скорешился, связями оброс, ну и так далее. Вышел он, когда сыну уже пятнадцать было. Подали они с Зойкой заявление в ЗАГС, чтобы пожениться и Игоря усыновить, да не успели! Взяли его!
– За что на этот раз? – полюбопытствовала я.
– В том-то и дело, что ни за что, – покривившись, ответил Володька. – Но вот все его остальные «ходки» были уже за дело, – поспешно заверил он меня.
– Может, объяснишь все-таки, за что его последний раз взяли? – попросила я.
– Понимаешь, Танька! Тогда в Тарасове серия уличных разбойных нападений прошла и трупов уже пять штук набралось, вот и... – Киря отвернулся. – А у Николая алиби не было! То есть Зойка с матерью и сын утверждали, что он все дни дома был, да... – И Киря замолчал.
– Да кто же им поверит! – медленно продолжила я. – Ну, что ж! Политика понятная: нашли сиделого и навесили! Да и адвокат небось назначенный был и не особо старался. Правда-то выяснилась?
– Да! Через шесть лет! Это оказались гастролеры, которые ни в одном городе больше недели не задерживались, брали, сколько успевали, и ходу. Взяли их аж в Омске, а у одного из них портсигар золотой нашли, старинный, с бриллиантовой монограммой – мужик его себе оставил, потому что инициалы совпадали, а портсигар этот по нашей ориентировке проходил. Вот так все и выяснилось! Николая с извинениями отпустили, только вернулся он в Тарасов уже вором в законе! Жениться, естественно, уже не мог, жил отдельно, но Зойку и сына не забывал, так что они не бедствовали. А потом, когда его смотрящим поставили, и вовсе сына в люди вывел. А пять лет назад у него инсульт случился, вот после этого он от дел и отошел, но по-прежнему в большом авторитете.
– И я даже знаю, почему его инсульт свалил, – сказала я. – Потому что у Дроздова семья в автомобильной катастрофе погибла.
– Может быть, – подумав, согласился Киря.
– А что представляет собой сам Дроздов? – поинтересовалась я.
– Там все нормально, – махнул рукой Владимир. – Школа, армия, политех, работал по специальности, а потом организовал кооператив, и с тех пор пошло-поехало! И является теперь господин Дроздов владельцем автомобильной империи: все автосалоны, авторемонтные мастерские и заправочные станции его. А сейчас, говорят, к автобусам присматривается.
– А про Базарова ты что-нибудь знаешь? – спросила я.
– Немного! – покачал головой Киря. – Друг детства и бывший военный, а еще, по слухам, гнида страшная. Поговаривают, что Дроздов его из чеченского плена выкупил, а потом к себе взял.
– А потом на его младшей сестре женился, – дополнила я.
Я немного помолчала, переваривая полученную информацию, и спросила:
– Ну и что такого страшного ты мне рассказал, что я должна от дела отказываться?
– Таня! Ты пойми! В городе все, кроме некоторых самонадеянных особ, частным сыском промышляющих, – съязвил он, – знают, что Дроздов сын Сома, который после инсульта и живет вместе с ними. А теперь представь себе, кем может быть человек, решившийся пойти против них! И кто за ним может стоять! А еще представь себе, что случится с тобой, если ты выйдешь на его след? Тут тебе и твой черный пояс по карате не поможет, и то, что ты на седьмом этаже живешь – пальнут из гранатомета по твоим окнам – и привет! Так что переехала бы ты лучше во вторую квартиру! Спокойнее так будет и тебе, и мне.
– Киря! – рассмеялась я. – Подожди пугаться и меня пугать! Ты пойми, на месте этих женщин вполне могли быть другие! Жертвы были выбраны случайно! Преступник, скорее всего, даже не знал, на кого нападал – его только цацки интересовали!
– Дай-то бог, если так! – с сомнением покачал головой Кирьянов. – Но, по крайней мере, ты теперь знаешь, на кого работать взялась.
– И спасибо тебе за это большое! – Я встала и в пояс поклонилась ему.
– Тебе бы все хихоньки да хахоньки! – укоризненно сказал Володька и тоже поднялся. – Ладно! Я на службу пошел, а если что потребуется, то...
– Всенепременно! – заверила его я.
Проводив Володю, я задумчиво посмотрела на постель и поняла, что сон я себе уже разбила и лучше снова не ложиться в силу полной бесполезности этого занятия. Приведя себя в порядок, я решила узнать, что ждет меня сегодня, и бросила кости. Выпало 30+15+8. Комбинация означала, что мне откроются неизвестные ранее факты. «Точно! В самом начале расследования у меня других и быть не может!» – подумала я и поехала менять деньги. Потом купила продукты, кофе и сигареты, а затем направилась в больницу к Наталье Павловне и Тамаре Евгеньевне в надежде, что они все-таки смогут с моей помощью вспомнить хоть что-нибудь существенное о напавшем на них человеке. В больнице о моем приходе были действительно предупреждены и в сопровождении почетного эскорта меня провели к палате. Но, войдя внутрь, я поняла, что это не сама палата, а холл, в котором стояли два дивана, стол, стулья, холодильник и телевизор.