– В Тулу поеду, к своим.
– Не надо, – Митро сел на край постели. – Я, конечно, советовать не стану. Но подожди хотя бы, пока родишь. Долго еще?
– Месяц. И денег нет.
– Про деньги не думай. Я не нищий.
– А я – нищая, – Ольга с трудом поднялась на локте. Спутанные волосы упали на ее лицо, она отвела их, пристально посмотрела на Митро. – Думаешь, смогу взять у тебя?
– Отчего же нет? – с натяжкой усмехнулся он. – Вроде венчаны.
– Вспомнил… – Ольга вновь откинулась на подушку. На ее лбу выступили бисеринки пота. Худая рука потянулась ослабить ворот.
– Знаешь что, Митро… Уходи. Спасибо тебе, прости меня, но… уйди. Ради бога.
Митро встал. Молча, зацепившись плечом за косяк, вышел из горницы. Ольга отвернулась к стене. Из-за печки за ней со страхом следила Макарьевна. Когда за Митро захлопнулась дверь, в горницу вбежали Варька и Кузьма. Последнего немедленно отправили на двор за дровами, Варька вызвалась готовить липовый отвар, Макарьевна сосредоточенно смешивала в ступке гречишный мед со смородиновой настойкой. Никто даже не заметил, как вернувшийся из Старомонетного переулка Илья тенью проскользнул в свою горницу.
Утром следующего дня Варька насела на Илью:
– Зайди к ней, хоть поздоровайся.
– Не пойду! – уперся он. – Много чести – здороваться с этой… Она Арапо всю жизнь спортила!
– Тебе какое дело? Они сами меж собой разберутся!
А Ольга, между прочим, нам родня. Она нашего отца знала и маму помнит.
– Врешь! – недоверчиво встал Илья.
– Да чтоб наши кони сдохли! Она же из Тулы, откуда мама была. Зайди к ней!
Илья, пожав плечами, тронулся к двери.
Утром Ольге стало немного лучше, но встать ей Макарьевна не позволила. О том, чтобы ехать в Тулу, не могло быть и речи: сухой кашель не прекращался, липовый отвар лишь ненадолго сбил жар.
Илья вошел в горницу. Не без любопытства взглянул на лежащую под лоскутным одеялом цыганку. Волосы Ольги были распущены и закрыли собой всю постель, спадая до пола. На Илью поднялись лихорадочно блестящие черные глаза.
– Тявэс бахталы, – поздоровался он.
– Здравствуй. – Ольга знаком велела ему подойти. – Дэвлалэ… Вылитый отец. Его цыгане Бэнго [48] звали. Ты меня совсем не помнишь?
Илья пожал плечами.
– Моя сестра Сима за твоим дядькой замужем.
– Сима? – начал припоминать Илья. – За дядей Колей? В Туле живут?
– Ну, слава богу, вспомнил. – Ольга слабо улыбнулась. – Вот уж не думала, что у Бэнго дети в хоре петь будут.
Илья тут же счел нужным сообщить, что основные доходы у него – с Конной площади, что тут они недавно и весной скорее всего уедут. Ольга слушала, кивала, иногда задавала вопросы – нравится ли в хоре, хватает ли денег, не сватается ли кто к Варьке, вспоминала общих родственников. Илья уже не спешил уходить. Отвечая на вопросы Ольги, он пристально всматривался в ее изможденное, восковое лицо с сизыми кругами возле глаз, пытался понять – что такого в этой цыганке, что Митро до сих пор не найдет себе никого лучше? Мягкий, чуть хрипловатый голос Ольги сразу же понравился ему. Очень красивыми показались руки, лежащие поверх одеяла, – узкие в запястьях, с длинными, тонкими, почти прозрачными пальцами. Большие блестящие глаза. Волосы… Да. Не дурак Рябов был. Да и Митро тоже.
– Может, тебе нужно чего? – неожиданно спросил он. – Ты скажи…
Ольга внимательно посмотрела на него. Илье почудилась усмешка в ее полуприкрытых глазах. Покраснев, он добавил:
– Родня как-никак. Друг друга держаться должны.
– О, да ты настоящий цыган, – Ольга улыбнулась уже в открытую, хотела что-то сказать, но, давясь кашлем, упала в подушки. Илья растерянно отступил. Вбежавшая в горницу Макарьевна повелительным жестом указала ему на дверь.
Прошло несколько дней. Хуже Ольге не становилось, но и лучше – тоже. Целыми днями она лежала в постели, безропотно пила приготовленные Макарьевной отвары, содрогалась от приступов кашля. Ночью, мечась в жару, просила пить, днем дрожала от озноба. Митро больше не приходил. Другие цыгане, уже знавшие о том, что потаскуха Ольга ни с чем, голая, босая и беременная, вернулась на Живодерку, демонстративно перестали заходить в гости к Макарьевне. Имени Ольги никто вслух не упоминал, о ней не говорили, но то одна, то другая цыганка, оглядываясь, ловила в сенях за рукав Варьку и шепотом расспрашивала: как она? В самом ли деле готовится рожать? Правда ли, что Митро заходил к ней, собирался убить, и только Макарьевна не дала свершиться смертному греху? Варька злилась, отмахивалась: «Дуры! Ничего не скажу! Зайдите да спросите у нее сами!»
Однажды в сенях ее остановила Настя.
– Как Ольга?
– Да не очень хорошо, – растерянно ответила Варька. – Ты, если хочешь, зайди к ней… а?
– Да нет, – на минуту Настя задумалась. – Ты, если что понадобится, сразу ко мне беги. Я Митро передам. А то он ведь сам теперь удавится – не зайдет… Понятно?
– Понятно, – вздохнула Варька. Рассказывать об этом разговоре она никому не стала.
Как-то раз Ольга попросила:
– Мне бы книжку какую-нибудь… Макарьевна, нету тебя?
– Я достану! – вызвался Кузьма. Натянул кожух, схватил шапку и унесся на Тишинку.
Илья, опустив гитару, изумленно разглядывая Ольгу, спросил:
– Ты грамотная? Училась?
Потрескавшиеся губы Ольги дрогнули в улыбке.
– Еще в Туле. Три года при церкви обучалась. Учена не много, но читать хорошо умею. Когда с Прокофием Игнатьичем жила – много прочла. Его-то нету целыми днями: то в присутствии он, то в лавке, то с покупателями в трактире – а мне скучно. Он мне много книжек приносил, и с картинками, и серьезные. Раз сочинение графа Толстого приволок, уж я мучилась-мучилась с ним! Две недели сидела, а там еще и по-французски! Бросила, нет, говорю, Прокофий Игнатьич, не могу, воля ваша. А он, лиходей, хохочет-заливается… – Глаза Ольги наполнились слезами.
Тут, к счастью, прибежал Кузьма, возбужденно потрясающий растрепанной книжонкой:
– Вот! Дорогущая вещь, пятнадцать копеек отдал, а продавец, жила такая, полтину без пятака просил. Я насмерть торговался, чуть весь голос к чертям не сорвал. Господина Гоголя сочинение, «Вечера на хуторе» называется, нервным барышням читать не следует! Вот только выходного листа и конца нету… И середину малость крыса поела, да бросила – видать, не понравилось ей. Будешь читать, Ольга?
– Буду, – с постели протянулась исхудавшая рука. – Хотите – вслух стану?
Заинтересованные цыгане с готовностью придвинулись ближе. Илья даже позвал из кухни сестру, но явившаяся вместо Варьки Макарьевна решительно отменила чтение вслух: