Как и при каждом прибытии поезда, шумная суетливая, разноязыкая толпа, ожившая с наступлением прохладного вечера, хлынула на набережную Большого канала.
– Сейчас много туристов? – спросил Ги, который боялся давки.
– О да! Господин Пизани и Захария обсуждали вчера, не стоит ли закрыть магазин, чтобы туда не заходили непрошеные гости… Но так как господин князь и господин Бюто вернулись…
Лодка тихо отчалила от причала, отделилась от других лодок, сделала изящную дугу и устремилась в Большой канал, сбросив скорость, чтобы не столкнуться с другими лодками. Казалось, здесь были все гондолы Венеции. Из раскрытых окон доносилась музыка.
– Мне жаль молодые пары, которые приехали сюда в свадебное путешествие, – вздохнул Бюто. – Разве можно мечтать под звездами при таком шуме!
– О, в Лидо еще хуже! – сказал Дзиан. – Вы правы, адская толкотня. Кажется, что Венецию взяли приступом! В нашем углу, к счастью, намного спокойнее.
Миновав два поворота Большого канала, «Ле Рива» повернула направо, когда показался квартал Сан-Марко и церковь Санта Мария делла Салюте, проплыла немного по широкому каналу, притормозила и остановилась возле длинных ступеней из белого мрамора с двумя черно-белыми затворами. Они были дома!
Бросив короткий взгляд на фасад своего дворца, Альдо спрыгнул на землю, подал руку Ги на тот случай, если ему понадобится помощь.
– Наконец-то мы дома, мой дорогой друг! – воскликнул он с сияющей улыбкой. – Что касается меня, то я совсем не против этого возвращения!
– Всегда приятно вернуться домой, – согласился Ги, принимая протянутую руку, больше из желания дотронуться до своего бывшего ученика, чем ради помощи. На пороге, освещенном двумя бронзовыми фонарями, их уже приветствовал Захария в парадном одеянии, более чем когда-либо похожем на костюм римского императора. Альдо прошел вперед и вступил в просторный вестибюль, где уже выстроился весь персонал: Ливия, которая успешно заняла у кастрюль место покойной Чечины, жены Захарии, Приска и Джельсомина, которые следили за остальными помещениями дворца, а также две девушки, помогавшие на кухне, и два лакея, выполнявшие разную работу. Раздалось громогласное «Добро пожаловать!», тронувшее сердце Альдо. Ощущение одиночества, не оставлявшее его всю дорогу, даже несмотря на присутствие Ги, отступило.
Среди встречавших был даже Анджело Пизани, о котором князю сообщили, что он болен.
– Что вы здесь делаете, Анджело? Я думал, вы лежите в постели…
– Мне там было слишком скучно! Поэтому я пришел… и очень этому рад!
Морозини тепло поблагодарил всех, и тут до него донесся необычный звук. Кто-то очень быстро печатал на пишущей машинке! Стрекот клавиш доносился из полуоткрытой двери в секретариат…
– Вам понадобился помощник? – спросил он у Пизани, покрасневшего до корней волос. – Наши дела настолько процветают?
– Я… Да! То есть я хочу сказать, нет… Но возможно… Хотя…
Оставив его и не слушая более этот бессвязный лепет, Альдо пошел на звук, толкнул дверь, на мгновение замер на пороге, потом перешагнул его, закрыл дверь и прислонился к ней спиной.
При свете лампы он увидел строгую блузку из белого пике, серый жакет, рыжеволосую голову с собранными в строгий пучок волосами, большие очки в черепаховой оправе с затемненными стеклами, лицо без макияжа…
– Мина! – прошептал Альдо, раздираемый желанием засмеяться и заплакать одновременно. – Мина вернулась…
Женщина прекратила работу, подняла на него глаза и откашлялась, чтобы прочистить внезапно ставший хриплым голос.
– Я подумала, – начала она еле слышно, – что если вы не захотите больше, чтобы я была вашей женой, и я, кстати, поняла бы это, то, возможно, я могла бы стать вашей секретаршей… как раньше?
Альдо рассмеялся, поднял ее, снял ужасные очки, которые так хорошо скрывали огромные фиалковые глаза, полные слез, вытащил гребень и шпильки, чтобы распустить роскошную рыжеватую шевелюру, и посмотрел Лизе в лицо.
– Дурочка! – сказал он, обнимая ее. – И к тому же лицемерка! Как будто ты не знала, что я отвечу!
Сен-Манде, ноябрь 2011 года.