Я решила дать Анатолию поесть, а сама пока осмотрелась по сторонам. Действительно, ничем не примечательная, обычная скромненькая дачка с таким же скромным огородиком. Из хозпостроек – только сарай с висящим снаружи замком да покосившийся туалет в глубине двора. По всем признакам выходило, что, кроме Марины и Гольдберга, на даче никого не было. Убедившись в этом, я осмелилась все-таки нарушить идиллию и двинулась к дому. Я отлично помнила, что Марина, проходя внутрь, просто прикрыла дверь, но не заперла ее. Решив действовать быстро и внезапно, я без шума поднялась на крыльцо и, резко рванув дверь, вошла в кухню. Выставив вперед пистолет, я громко сказала:
– Доброе утро, господа!
От неожиданности и испуга Гольдберг выронил ложку, Марина открыла рот, затем повернулась к Анатолию и со слезами в голосе заговорила:
– Толя, это не я, я никому ничего не говорила, она сама нас выследила, это та женщина из милиции, она приходила к нам домой, я тебе рассказывала.
Не отрывая взгляда от пистолета, Гольдберг успокаивающе похлопал Марину по плечу.
– Я не из милиции, – огорошила я парочку.
– А... кто вы? – спросил Гольберг приятным баритоном.
– Это не важно. А важно то, что вас разыскивает очень много людей, господин Гольдберг. Они хотели бы задать вам один вопрос: где их деньги? И особо беспокоился о них Дмитрий Иванович, Папа Митя.
При упоминании имени последнего Гольдберг совсем напрягся и занервничал.
– А что вы от нас хотите? – спросил он. – От Марины, во всяком случае? Она-то здесь вообще ни при чем, ее хотя бы оставьте в покое!
– А я ее и не беспокоила, – пожала я плечами. – Просто приходила задать несколько вопросов. И вас, в сущности, беспокоить не собираюсь, так что можете расслабиться. Мне нужна информация. Одним словом, вы должны все рассказать мне – про все ваши аферы с Карпинским, как он погиб и куда делись деньги. После того как вы все расскажете, я оставлю вас в покое.
Гольдберг с Мариной переглянулись. Женщина умоляюще посмотрела на продюсера, провела ладонями по его лицу и умоляюще сказала:
– Толя, я прошу тебя, расскажи, пожалуйста, все! Ты же ни в чем не виноват, ты же не убивал и вообще! Это же все Слава, это все знают! Толя, сколько же можно жить в этом страхе? Я не могу, я уже устала, я постоянно боюсь! За себя, за тебя. Я боюсь, боюсь! – И она затряслась в рыданиях. Тот растерянно провел по волосам женщины и посмотрел на меня.
– Я действительно не убивал Вячеслава, – начал он.
– Рассказывайте все, – потребовала я.
– А что рассказывать? – невесело усмехнулся Гольдберг.
– Все о вашей деятельности, законной и не очень, об отношениях в вашем альянсе, об отношениях с остальными людьми. А также обо всем, что касается убийства Карпинского и денег.
Анатолий погладил свою лысину, пожал плечами и начал рассказ:
– Мы с Вячеславом познакомились в Москве. Потом он познакомил меня с Мариной, мы понравились друг другу...
– Давайте об этом все-таки позже, – перебила я. – Пока о ваших делах с Карпинским.
Гольдберг вздохнул и продолжил:
– Мне нужен был компаньон, чтобы заработать денег. А со Славой мы как-то быстро нашли общий язык. Он вообще был человек легкий, умел находить контакт с людьми. Убеждать умел. И мне он был выгоден как партнер. Да и, признаться, подружились мы с ним. Хотя многое меня и не устраивало. Понимаете, Слава был слишком шустрым. С одной стороны, это, конечно, хорошо. Но с другой... Ему хотелось много и сразу. И он использовал в работе... не совсем честные методы.
– Вернее, совсем не честные, – заметила я с усмешкой.
– Да, – не стал отрицать Гольдебрг. – Он с самого начала не скрывал от меня, что собирается «кидать лохов». А я был против. Понимаете? Я себя считаю порядочным человеком, я честно хотел работать. Меня даже пугала его бесшабашность и безудержный блеск в глазах. Его невозможно было удержать, понимаете? Он хотел взлететь кометой в шоу-бизнесе. В итоге испортил отношения с кучей народа, мы потеряли нескольких по-настоящему талантливых исполнителей из-за его алчности. Он испортил репутацию, как собственную, так и мою, что мне особенно обидно. Мы же все время были вместе, все дела вели вместе, и люди стали думать – ага, раз Карпинский мошенник, значит, и второй такой же. Мне это было неприятно, я не один раз говорил со Славой на эту тему, но он только отмахивался и утверждал, что честным путем мы ничего не заработаем. А если мы не кинем, то кинут нас.
– Господи, откуда в нем это появилось? – с горечью в голосе сказала Марина. – Ведь у нас же была нормальная, простая, хорошая семья! Родители всю жизнь трудились. Я сама так просто не представляю, как можно пообещать что-то человеку, а потом не сделать, обмануть... Сама себя же будешь ужасно чувствовать.
– Мариночка, ну ты совсем другой человек, – погладил ее по руке Анатолий. – И слава богу, что ты не такая, как твой брат. Ты мне этим и понравилась. Тем более посмотри, к каким печальным последствиям это привело.
– Так я его и не оправдываю, – с грустью сказала Марина. – Только мне все равно его жалко.
По ее щекам покатились слезы, и Гольдберг крепче сжал ее руку, продолжая разговор со мной:
– И деньгами распоряжался лично Слава, я вообще старался не касаться финансовых вопросов. Я продюсер, а не экономист, не бухгалтер! Я творческий человек, а Карпинский – организатор. В общем-то, это удачный тандем, если бы Слава не был таким рискованным. Мне вообще не хотелось организационными вопросами заниматься, я даже предлагал для работы с деньгами и выплатами нанять специального человека, профессионала, но Славик и слышать об этом не хотел. Он все контролировал сам. Деньги все вкладывал в оборот, в какие-то сомнительные проекты... Я их считаю неудачными, потому что мы так и не разбогатели. Более того, были перекрыты многие перспективы. Из-за Славиных авантюр многие солидные люди отказывались с нами работать.
– Вы знаете некую Кейси, протеже композитора Вишневецкого? – спросила я.
– Да, конечно, – не стал скрывать Гольдберг. – С ней тоже не совсем красиво получилось...
– Я знаю, она осталась, можно сказать, с носом. Мне вот интересно, вы диск-то действительно записали или просто лапшу девчонке на уши навешали?
– Да диск мы записали, все нормально получилось. Но Слава снова зажадничал, и диск остался лежать у него мертвым грузом. В итоге не принес вообще никакого дохода.
– Но вы теперь можете его активизировать, когда Карпинского нет. Поговорить с Кейси, с Вишневецким, вернуться к прежним условиям...
– Ой, я теперь вообще не знаю, что будет дальше! – махнул рукой Гольдберг. – После того как мы уехали из Москвы, я нахожусь в постоянном страхе. Сначала я боялся, что нас найдут и будут вытрясать долги. Только Слава с его уверенностью и оптимизмом хоть как-то поддерживал меня. А потом его убили, и я совсем потерял голову.