— Стоять! Не двигаться! Полиция!
Справедливости ради следует заметить, что задержанный даже не сопротивлялся. Священник, хромая, подошел к нему и защелкнул на нем наручники, после чего отклеил бороду.
— Я ж тебе говорил, — сказал прыткий старик, он же мой напарник Павел Ласточкин, тоже отклеивая седую бороду. — В этих рясах чертовски неудобно бегать.
— Ага, — согласился священник, он же наш коллега Стас Зарубин, сбивая грязь с лица. — Ладно, в следующий раз учту. — Он повернулся к пленнику: — Ну что, это он?
— Он, — подтвердила я. — Точно он.
— Чисто сработано, — резюмировал Зарубин.
Я перевела взгляд на могилу, возле которой мы стояли. На памятнике было лишь изображение хорошенькой девушки с надутыми губками и слова: «Елена Еремина. 31 января 1987—20 апреля 2012». Ниже шла строчка: «Мы никогда не забудем тебя».
— Ну да, 20 апреля, — Павел, как всегда, опередил мой вопрос. — Сегодня исполнился ровно год с тех пор, как ее не стало. Именно сегодня. Поэтому он и пришел сюда, хоть и знал, что это небезопасно.
Тут наш пленник впервые заговорил:
— В общем-то, мне было все равно, — сказал он. — Свое дело я уже сделал.
— Понятно, — буркнул Зарубин. — Обыщите его, ребята.
Впрочем, при обыске не удалось обнаружить ничего существенного. Сигареты, зажигалка, проездной на метро, пачка жвачки… и паспорт.
— Гордиенко Александр Сидорович, — прочитал Зарубин. — Ну что ж, Саша, похоже, ты попал в скверный переплет. Как тебя угораздило-то, а?
Саша вздохнул.
… Да нет, ну совершенно он не походил на убийцу. Обыкновенный парень из толпы. Светлые растрепанные волосы, простое приятное лицо. Такие, как он, всегда уступают место в транспорте старушкам, независимо от того, просят их об этом или нет.
— Я вам все расскажу, — ответил он. — Только, — он замялся, — вы не разрешите мне попрощаться с ней? Учитывая обстоятельства… теперь я, наверное, не скоро ее увижу.
Зарубин только кивнул. А из-за памятников в конце ряда могил на нас опасливо косились какие-то женщины, не на шутку взволнованные появлением вооруженных людей на кладбище в этот мирный день.
* * *
Стенограмма допроса. Шестой час вечера.
— Ну, рассказывай.
— Да что тут рассказывать-то… Ну, любил я ее.
— Лену Еремину?
— Да. Только я не хочу об этом говорить. Она для меня была… Ну, словом, все. Как в романе, знаете… Смешно, конечно. Я вообще романы не очень люблю… да… Это просто так, к слову.
Пауза.
— Это было до Максима Решетова? Я имею в виду, ваши с ней отношения?
Пауза.
— Отношения…
Пауза.
— Да нет, все было совсем не так. У нас с Леной любовь была, настоящая… А Макс… придурок… мажор недобитый… Мама у него богатенькая, вот он и решил, что ему все позволено.
— Что конкретно?
— Лена моя ему понадобилась. Внимания ее решил добиться.
— Не преуспел?
— Какое… Она его послала. Я же говорю, у нас с ней серьезно все было… Мы пожениться собирались, как только я институт закончу и на ноги встану.
— И что же произошло?
— Макс мне заявил, что все равно она будет его. Ну, я набил ему морду, а он сказал, что пойдет к колдунье, потому что она любого может приворожить. Я подумал — придурок, у него крыша от наркоты поехала. Он же приторговывал… ну и сам употреблял между делом. Надо было тогда уже его убить.
— А ты его убил?
— Да. Только это потом уже случилось.
— Ладно, про это ты нам еще расскажешь. Макс сказал, что пойдет к колдунье. Дальше что было?
— Дальше? Лена меня бросила и ушла к Максу.
Пауза.
— И что ты подумал?
— Я не знал, что думать. Я вообще ничего не понимал. Мою Лену словно подменили, я не узнавал ее. В нее словно другой человек вселился. Она… она… она стала выражаться иначе, даже смех у нее стал другой. Я решил, что она принимает дурь, но она вроде не… Но, в общем, Макс же был гораздо богаче меня, что я там себе ломал голову…
— То есть ты решил, что она тебя предала?
— А что я должен был решить? Что ее заколдовала злая старая бабка? Извините, но надо быть полным придурком, чтобы верить во всю эту чушь.
— Ясно. Что произошло потом?
— Потом… Ну, она наскучила Максу. Вроде как игрушка — поиграл, теперь и выбросить можно. Тогда она начала звонить мне, жаловалась, что не может без него жить… После таких звонков мне хотелось убить ее. Еще она говорила, что очень жалеет, что причинила мне горе, но что она не властна над собой, ее словно какая-то сила толкает к Максу… Если бы я не был таким дураком, я бы уже тогда все понял.
— Дальше.
— Дальше… Она ему окончательно надоела, и он ее бросил. Через несколько дней она выбросилась из окна. Ей не повезло — мне врачи потом сказали, что она умерла не сразу. Мучилась…
Пауза.
Саша Гордиенко смахивает слезу, которая катится по щеке.
— Если бы я не был с ней таким… Но она никого не хотела знать, кроме Макса. Помню похороны под дождем… Всего несколько человек… А этот мерзкий тип в церкви… За что они так ненавидят самоубийц? Объясните мне, разве не бог доводит человека до того, что ему больше не хочется жить?
— Это сложный вопрос, Саша.
— А, да ладно… Если бог и в самом деле есть, он будет добрее, чем эти. А если его нет, то и все неважно.
— Что было после похорон?
— Хотите верьте, хотите нет — не помню… Я жил словно в каком-то… не знаю даже. Подвал. Без света, без ничего. Я словно умер вместе с ней. Лежал под землей и разлагался… А потом я увидел Макса. Он приехал на новенькой машине, которую ему подарила дура мамаша. Весь такой из себя крутой, аж тошно. Тогда я понял, что убью его.
— Как это произошло?
— Мы договорились, что я куплю у него дури. Условились о месте встречи и все такое. Он приехал с какой-то девкой, я с трудом уговорил его от нее отделаться. В кармане у меня был нож. Макс стал показывать мне товар… Я вытащил нож и ударил его, но несильно, руки у меня дрожали… Представить, что я убиваю его, было проще, чем сделать.
Долгая пауза.
— До сих пор вспоминать противно… Макс заорал, стал отбиваться… я ударил его еще раз. Он попытался выскочить из машины… нет, он даже выскочил, но был уже ранен и споткнулся, едва ступив наружу. Я нагнал его… Он умолял пощадить его. Совал мне деньги, начал кольца стаскивать…
— А потом?
— Я спросил, к какой ведьме он ходил, чтобы приворожить мою Лену. Он сказал, что это Агриппина, знаменитая целительница. Ни фига себе целительница… Макс попытался бежать, толкнул меня… Я ударил его наугад и попал в сердце. Макс повалился на землю. Потом я перетащил его в машину и отвез в одно место неподалеку от Москвы… Там болото — настоящая благодать. Как раз для такого, как Макс. Я бросил окровавленную одежду, ну, труп… само собой… все в машину и утопил все в болоте.