Она быстро преодолела подъем в ущелье, проехала мимо научно-исследовательского института и микрорайона многоэтажек и наконец въехала в коттеджный поселок. Когда-то и они с Евгением хотели перебраться подальше от задымленного центра, но потом главой семейства овладела некая инерция, а жена вела слишком напряженную, полную приключений жизнь, чтобы всерьез думать о перемене места жительства.
Лариса, выйдя из машины, с удовольствием вдохнула чистый воздух Октябрьского ущелья. Здесь был своеобразный микроклимат, и район этот считался наиболее экологически чистым во всем Тарасове.
Ну, вот и кнопка звонка, и дверь, как и тогда, открывает Кандабурова. Но теперь, увы, не оживление написано на ее некрасивом личике, а подавленность и усталость. Впрочем, с Ларисой она по-прежнему приветлива, хотя немного и удивлена:
– Здравствуйте, чем могу служить?
Голос Ольги Сергеевны прозвучал вяло и безразлично.
– Здравствуйте… – произнесла Лариса.
А про себя подумала: «Черт! Чуть не сказала «добрый вечер». Это уж было бы сейчас совсем неуместно».
– Извините меня ради бога за вторжение, я разыскиваю Лешу.
– Лешу? – Ларису встретили поднятые брови и удивленный взгляд. – Но его здесь нет… Да вы проходите в комнату!
В гостиной, куда привела Ларису казашка, все осталось по-прежнему, как и до смерти хозяйки. Вот только разговаривать тут стало почему-то труднее, как-то неловко, что ли…
– Так почему вы решили, что Леша здесь? – спросила Орнагын, прервав затянувшееся молчание.
– Мне просто очень нужно с ним поговорить, и я решила, что вы сможете помочь его найти. Говорят, что он куда-то исчез…
– Я была бы рада, но я сама ничего про него не знаю. Наверно, он скрывается где-то у друзей. Ведь именно их с Аленой подозревают…
Телефонный звонок не дал ей закончить фразу. Извинившись, Кандабурова вышла в холл…
«Почему же, почему они оставили труп?» – этот вопрос все не давал покоя Ларисе, как гвоздем, царапая мозг.
Но тут вернулась Кандабурова с последними новостями.
– Звонил Котенко, – сообщила она. – Только что Алену Зайцеву задержала милиция, ей предъявлено обвинение в убийстве Ирины.
И опять звонок, на этот раз в дверь, прервал ее слова. Лариса была, в общем-то, не очень удивлена тем, что сообщила ей казашка. Разглядывая желто-коричневый узор на паркете, она думала о том, что никак не может понять реакцию Кандабуровой на эту информацию.
Приживалка казалась сегодня по-деловому собранной и хмурой, но никак нельзя было разгадать – рада она аресту Зайцевой, которую, кажется, не очень любила, или, наоборот, встревожена, так как думает, что убийца не она.
Шум в дверях заставил Ларису поднять голову. То, что она увидела, никак не могло добавить ей радости жизни.
«О боже, за что ты меня наказываешь!» – подумала она. В особняк Каменской пожаловали супруги Свиридовы.
Жанна, как всегда, выглядела нелепо и стильно одновременно. Такая одежда и такой макияж еще могли бы смотреться издалека, например, на подиуме. Но при ближайшем рассмотрении бросалось в глаза то, что этой женщине, похожей на ворону, с нарисованным лицом и в молодежном черном блестящем костюме, по меньшей мере лет сорок.
Почти такое же впечатление производил и ее муж. Тоже одетый во все черное, он напоминал слегка ободранного, но надменного орла, не снисходящего до беседы с простыми смертными. Войдя в комнату и едва кивнув Ларисе, он сразу же развалился на диване, закинув ногу на ногу и закурив сигарету.
Зато его жена – птичка говорящая – прямо с порога начала чирикать.
– Подумать только, – заявила она, – убить человека на его собственном дне рождения! Я всегда подозревала, что эта связь добром не кончится. Я же говорила, что Зайцева и Серебряков – любовники. На самом деле давно было видно, что они подкапываются к Ирининым денежкам. Вот и выбрали момент. А вы еще оставались, когда обнаружили труп? – спросила она, пронзая глазами Ларису и Орнагын.
И тут же, не обращая никакого внимания на молчание Ларисы и на недоумевающие, раздраженные взгляды казашки, продолжила:
– Мы-то сами гораздо раньше уехали, но я видела, как эта певичка входила в спальню. Крадется, как лисичка, и все время оглядывается по сторонам. А мордочка у самой хитренькая и хищная какая-то. – Жанна скорчила противную рожицу, пытаясь спародировать Алену. – Я тогда подумала, что ей там делать? Вот бесстыдница! Не успела хозяйка за порог, как она тут же заводить шашни с Алешкой! А утром, когда к нам нагрянула милиция с сообщением об убийстве Каменской, я сразу и поняла, чьих рук это дело. Хотя, между нами говоря, Каменская и сама была дамочка еще та. Строила из себя светскую даму. Да только ни породы, ни таланта у нее на это не хватало. Вот и допрыгалась. Вот и дочка у нее какая-то не от мира сего, правда?
Жанна и на этот вопрос не ожидала услышать ответ, однако его получила.
– А ты что здесь делаешь, шакалка? – В дверях стояла разъяренная Наташа, дочь Каменской, а позади нее смущенно выглядывал, блестя очочками, ее интеллигент-муж. – Приехала, думаешь, и тебе перепадет кусок? Не дождешься!
Жанна задохнулась не столько от возмущения, сколько от удивления, однако очень быстро пришла в себя.
– Ага, святоша, вот как ты заговорила, как только мать умерла! – прошипела она.
– Не смей произносить ее имени, ворона ряженая, – не растерялась Наташа.
– Я-то ряженая – могу себе позволить! А у тебя и денег на нормальную одежду нет! Что, завидно, дочка миллионерши? Ходишь в обносках! – В интонациях светской дамы Жанны Свиридовой все больше проглядывала вульгарная базарная хабалка.
– Лучше в обносках, чем блестеть, как елочная игрушка, – парировала Наташа. – В глазах от тебя рябит. Шла бы ты лучше из этого дома подобру-поздорову!
– Он пока еще не твой. Я не к тебе пришла, а с Ириной попрощаться.
– И заодно узнать все новости, да? – продолжала распаляться Наташа. – Кумушка пернатая!
– На себя посмотри, чучело огородное! – взвизгнула Жанна, совершенно не переносившая каких-либо замечаний по поводу своей внешности.
Тут даже Лариса не уловила резкого движения ее руки. Только мелькнули в воздухе длинные, накрашенные черно-синим лаком ногти, и на Наташиной щеке мгновенно появились три красных полосы.
Наташа охнула и тут же залепила обидчице такую пощечину, что та чуть не отлетела к мужу на диван, но все-таки сумела сохранить равновесие и, улучив момент, ловко вцепилась сопернице в волосы.
И началась настоящая потеха. Впрочем, потехой все это можно было назвать, только пребывая в очень циничном настроении.
Но, как бы там ни было, две озверевшие и уже ничего не соображающие женщины кусались, царапались, рвали друг другу волосы. Они делали это подобно диким самкам, не поделившим добычу или самца. И в этот момент ни один мужчина в мире, наверное, не смог бы разнять их. Впрочем, подобные мысли даже и не приходили в голову двум представителям сильного пола, присутствовавшим здесь.