— Иди сюда, Нико, — подозвал его Лавров. — Взгляни. Похожая бутыль нарисована на картине. Из нее служанка наливает госпоже вино.
— Тут нет пробки, — заметил Крапивин. — А значит, нет и вина.
— Оно вылилось, — кивнула Глория. — Джо со злости швырнул бутыль и разбил ее. Вино вытекло.
— Если его не выпили еще в прошлом веке.
— Думаете, пустую бутыль специально закопали вместо шкатулки, чтобы посмеяться над незадачливыми кладоискателями? Не-е-ет, уверяю вас. Понюхайте, — она протянула свою добычу Крапивину. — Запах вина сохранился. Оно было в бутыли не так давно. Лоза еще липкая.
Глория встряхнула плетенку, и внутри зазвенели осколки стекла.
Крапивин скривился в скептической ухмылке. Лавров с сожалением вздохнул. Глория оглядывалась по сторонам в поисках инструмента, с помощью которого можно было бы разломать плетение из лозы и добраться до осколков. Они были разной величины и не выпадали через горлышко.
— Дай сюда, — сказал Лавров. Он вручил фонарь Николаю и взялся за топор.
— Осторожнее! — испугалась Глория.
— Не бойся, я аккуратно.
Он положил то, что осталось от бутыли, на пол и замахнулся топором. Крак! Плетеный футляр развалился надвое, груда осколков ярко вспыхнула в луче фонаря. Свет ударил в оставшееся после «маскарада» зеркало на стене, молнией отразился в нем и на мгновение ослепил собравшихся.
— Черт! — протирая глаза, выругался Крапивин. — Что это было?
— Камни из «ожерелья королевы»…
— Вы шутите?
Но Глория не шутила. Среди покрытых липкой пленкой осколков горели огнем пять розоватых звездочек.
— Вино было из сладкого винограда, — пробормотала она, лизнув свой испачканный палец. — Надо же, двести лет прошло, а вкус сохранился…
* * *
Когда они вернулись в дом, Жанна беспокойно ворочалась в постели. Крапивин заглянул к ней и позвал Глорию.
— Она скоро проснется?
— Действие таблетки заканчивается…
— Жанна не знала, что камни находились в бутыли? — нетерпеливо спросил он.
— Разумеется, знала. Это был отличный тайник. В преддверии смерти графиня де Гаше решила спрятать бутыль в винном погребе. Остроумно, не правда ли?
— Если кто-нибудь, паче чаяния, и наткнется на бутыль с вином, ничего удивительного, — согласно кивнул Николай. — Где же еще хранить вино?
— Жанна клялась, что никакой синей шкатулки Джо в подвале не обнаружил, и нам не в чем упрекнуть ее. В указанном месте он откопал завернутую в истлевшие тряпки бутыль, взбесился и в порыве гнева разбил ее. Вино вытекло, а осколки вместе с камнями остались внутри. Жанну это устраивало. До поры до времени она решила оставить все, как есть, и продолжала притворяться, что пытается вспомнить, где спрятан клад. Иначе Джо или Валицкий отобрали бы у нее сокровище. Поэтому она просто забросала остатки бутыли рогожами и мусором. Старая плетенка в куче хлама вряд ли привлекла бы чье-то внимание. Лучшего способа сохранить бриллианты от чужих глаз не придумаешь.
— Странно, что лоза почти не пострадала от времени, — заметил Лавров.
— Все странности обусловлены содержимым бутыли, — заявила Глория. — Камешки-то не простые.
— Но почему их только пять? — недоумевал Николай.
— Вероятно, Жанна отобрала самые большие…
Она чуть не сболтнула про реликвию Великих Моголов, но спохватилась и сжала губы. Крапивину этого знать не надо. У него и так проблем хватает.
«Эти камни ослепляют! — вспомнила она заклятие Великого Копта. — Если кто-нибудь рискнет надеть их, они будут жечь кожу, подобно раскаленным углям. Тот, кто захочет продать их, лишится рассудка. Они так потрясающе хороши, что с ними невозможно расстаться!»
— На бриллианты наложено заклятие, — заявила Глория.
— Ерунда… — робко возразил Крапивин, понимая, что дама из Черного Лога права. Три трупа, последний из которых — убитый им отец, тому подтверждение.
— Не советую вам ни долго любоваться ими, ни прикасаться к ним, — добавила она.
Камни лежали вперемежку с осколками на уцелевшем плетеном донышке и соблазнительно посверкивали, заставляя сердце учащенно биться.
— Пять ограненных алмазов… пять лучей звезды… — пробормотала Глория. — Соломонов Пентакль…
«В глубокой древности «Эрдэнэ» украшал сердцевину Пентакля! — осенило ее. — Поэтому он раскололся на пять частей!»
— А-а-ааах! — вскрикнула Жанна, и все повернулись в ее сторону.
Она стояла в дверях гостиной, завороженно уставившись на бриллианты. Из ее горла вырывались хриплые протяжные стоны.
— Ты проснулась? — вскочил Крапивин. — Тебе плохо?
Жанна пошатнулась и повисла у него на руках.
— Вы… все же нашли их… — прошептала она, не отводя безумного взгляда от камешков. — Я погибла… погибла…
— Что вы собирались с ними делать? — спросила Глория, осознавая бессмысленность вопроса.
— От них лучше избавиться, — высказал свое мнение Роман. — Как можно быстрее.
— Как ты себе это представляешь? — взвился Николай. — Пойти и выбросить на мусорку? Такое сокровище?
— Хотя бы.
У него еще свежи были в памяти опасные перипетии, связанные с серебряной вазой [14] .
— Пожар! Горим! — забилась в истерике хозяйка дома. — Дым! Дым! Огонь…
Крапивину пришлось применить силу, чтобы удерживать ее в объятиях. Он боялся, что Жанна в приступе психоза может причинить себе вред.
Лавров с брезгливым недоумением наблюдал за этой нервической сценой. Крапивин все еще продолжает любить Жанну! Она одержима бриллиантами из «ожерелья королевы», а Нико одержим страстью к ней. Они оба больны.
— Жанна, успокойся, — уговаривал ее Крапивин. — Прошу тебя. Все будет хорошо, обещаю. Мы уедем отсюда, далеко, за границу. Навсегда. Поселимся в уютном домике в горах. Ты же любишь горный воздух…
— Дым! — в изумлении прошептала Глория.
Лавров подумал, что они все стали жертвой наложенного на бриллианты заклятия, но посмотрел, куда указывала ее рука.
Зеркало, которое они сняли со стены подвала и принесли в гостиную, было окутано белым облаком. Роман потянул носом, но курящийся туман не имел запаха. Зеркальная поверхность осветилась, в ней проступили силуэты человеческих фигур. Это были господин, одетый по моде восемнадцатого века, и монах в бесформенной рясе.
Жанна затихла и обернулась.
— Калиостро?.. — слетело с ее уст.
Ни одна из фигур не отозвалась. Дым медленно заволакивал комнату. Господин в камзоле выскользнул из рамы и решительно устремился к столу, монах поспешил за ним. Они сцепились в пестрый мельтешащий клубок. Невозможно было разобрать, где кто. Клубок взметнулся вверх и… растворился под потолком. Зеркало погасло. Дым рассеялся.