– Мои документы… Их украли на вокзале.
– А почему в полицию не заявили?
– В полицию? – Она вздрогнула. – Но Нелли Робертовна… Я… меня машина сбила. Ничего не помню. Я не убивала.
– Хоть это вы помните. Но именно вас прибежавшие на выстрел люди увидели в кабинете с пистолетом в руках.
– Я услышала выстрел и побежала в кабинет. Моя комната находится ближе всех. Споткнулась, там ковер завернулся, упала на колени, наткнулась рукой на пистолет, взяла его. Машинально. Мне плохо, голова болит… Кажется, при падении я опять что-то себе повредила. Меня тошнит… Не могу больше говорить… Ой! Меня сейчас вырвет!
– Врача позвать?
– Кажется, мне надо в больницу…
Она действительно чувствовала себя очень плохо. Голова кружилась, в груди нестерпимо болело. Прилечь бы.
– Вы и правда плохо выглядите. Сказать, чтобы вас отвезли в приемный покой?
– Скажите сначала Нелли Робертовне. Она знает, что делать.
– Ладно, идите. Вроде бы всех опросил. Осталось дождаться результатов дактилоскопии и заключения эксперта. На сегодня хватит. А завтра продолжим.
Ночь
Узнав о состоянии девушки, Нелли Робертовна тут же позвонила в больницу. В ту самую, где лечили Майю. На этот раз вызвали платную «Скорую помощь». Приехали они быстро. Осмотрев больную, врач сказала:
– Полный покой. Ребра еще не срослись, и после такого падения вполне могло открыться внутреннее кровотечение. Ей надо сделать рентген. Пройти полное обследование. Мы забираем ее в больницу.
– Я никуда не поеду, – прошептала Майя. – Я лучше здесь останусь.
– Девочка, тебе плохо? – забеспокоилась Нелли Робертовна.
– Да. Очень.
– Никто тебя больше не побеспокоит. Ты серьезно больна, и пока не поправишься, допрашивать тебя не будут. Не имеют права. Мы представим все необходимые справки. Они сейчас уедут.
– Но ведь его убили. Они не уедут, пока не узнают правду!
– Я верю, что это была не ты. Я им все расскажу.
– Все? А вы все знаете? – горько спросила Майя.
– Господи, и зачем ты только трогала этот пистолет?
– Нечаянно. Он просто оказался под рукой. Мне не везет. Всю жизнь не везет. Можно мой телефон? Я хочу позвонить.
– Да-да, конечно.
Нелли Робертовна деликатно вышла из комнаты, но Майе уже было все равно. Скорей бы приехала мама! Майя несколько раз набирала номер, но слышала только долгие гудки. Что же это? Сейчас, когда мама ей так нужна, она не берет трубку! Должно быть, уже спит. На дворе глубокая ночь. Майя горько плакала и снова набирала мамин номер. Потом она в отчаянии положила телефон под подушку. Скорей бы утро!
Зачем только она встретила в поезде этого парня? Ведь все из-за него! Голову потеряла, стала рассеянной, прозевала, как разрезали сумочку, украли деньги, документы. Эдик словно околдовал ее…
– Майя? Ты не спишь?
Должно быть, это сон. Эдик стоит возле ее кровати, нагибается, ласково смотрит ей в глаза. Майя чувствует запах его одеколона, сладкий, колдовской. И снова проваливается в омуты его глаз, теряет голову.
– Нет. Не сплю.
– Послушай, ты зачем его убила?
– Не убивала я его!
– Да? А что тогда это было?
– Я уже говорила: случайность.
– А разве тебе мама-учитель не говорила, что нельзя поднимать с пола пистолет, если в комнате лежит труп?
– Да мы ни разу в жизни не имели дело с полицией!
– В кабинете, кроме тебя, был еще кто-нибудь, когда ты вошла?
– Нет.
– А дверь? Дверь в студию? Она была открыта или закрыта?
– Кажется… Открыта, да.
– Черт! Ты просто дура! А я тебя чуть не принял за серьезного игрока! Авантюристка недоделанная!
– Кто? Я?
– Впрочем, это мне на руку. Меньше проблем. В кои-то веки повезло! Уж очень вовремя папочка умер, и неважно, кто именно это сделал. А ты им сказала, что ты не Мария Кирсанова? Полиции и Нелли?
– Нет. Не смогла. То есть я растерялась, и… Голова закружилась. Я упала и сильно ударилась. Врач сказал, что у меня могло открыться внутреннее кровотечение.
– Тебе и в самом деле так плохо или ты притворяешься? – внимательно посмотрел на нее Эдик.
Майя расплакалась. Какое уж тут притворство!
– Ладно, ладно, я верю. Но положение твое серьезно. Если ты будешь выдавать себя и дальше за Марию Кирсанову, у тебя будет мотив для убийства: наследство. А если признаешься и скажешь, что ты Майя, тем более есть мотив.
– Какой?
– А ты не понимаешь? Я сказал отцу правду о тебе, он хотел тебя разоблачить, и ты его убила. Испугалась, разволновалась, взяла со стола пистолет и выстрелила. Непреднамеренное убийство, но ведь так оно и было, а?
– Нет! Я этого не делала! Мы расстались мирно!
– Значит, разговор все-таки был?
– Да. Георгий Эдуардович велел мне пока молчать.
– Вот как? – нахмурился Эдик. – А ты не врешь, милая? Ты хотела выдать себя за Марию Кирсанову, чтобы получить ее наследство. Деньги-то огромные! Отец тебя разоблачил, и ты… Тихо, тихо, не ори! Я просто вслух просчитываю ситуацию. Может, настоящей Марии Кирсановой сейчас самое время исчезнуть?
– Как это – исчезнуть? – испугалась Майя.
– Вот что, – жестко сказал Эдик. – Ты по-прежнему должна молчать. Я тоже никому ничего не скажу. Папы вполне хватит. Лежи, говори всем, что плохо себя чувствуешь. Можно вообще упрятать тебя в больницу, благо есть повод. Ты и в самом деле плохо выглядишь. Если будут допрашивать, ты позовешь врача, он скажет, что тебе нужен полный покой. Лежи, изображай мученицу. Главное – это потянуть время. А там придумаем что-нибудь. Поняла?
– Нет.
– Тогда просто делай то, что я говорю. Слушайся меня во всем. И я тебе обещаю, что все будет хорошо.
Эдик взял ее влажную руку, легонько сжал. Потом нагнулся, тронул губами щеку. Майя оцепенела. И боль куда-то ушла. Он и в самом деле колдун! Черный маг, как сказал Егорушка.
– Лежи, отдыхай, – ласково улыбнулся Эдик. – Поспи.
И Майя послушно закрыла глаза.
Эдуард Оболенский, насвистывая, шел по коридору. На веранде метнулись две тени, и только когда шаги стихли, Настя продолжила допытываться:
– Миша, почему ты сказал, что я была с тобой в гараже?
– А разве не так?
– Нет. Это я сидела там и ревела, а тебя не было. Я к тебе пришла, потому что больше не к кому.
– Я там был.
– Как так? – растерялась Настя.