Другая стюардесса, та, которая встречала пассажиров у трапа, подкатила тележку с напитками. Я взял бокал шампанского. Соседка пошепталась со стюардессой, и та принесла ей чашку кофе.
Потом: «пристегнуть ремни», «не курить»…
Самолет оторвался от земли, набрал высоту. Я искоса поглядывал на соседку, та продолжала изучать буклет. Я уже хотел начать разговор, но она опередила меня:
— Вы говорите по-португальски?
— Нет, — удивился я.
— Нам придется учиться.
Я не понял, почему она сказала «нам», а она продолжала:
— Говорят, это несложный язык. Вы знаете много языков, вам будет легче. Говорят, тому, кто знает много языков, легче изучать новый.
— А вы знаете какой-нибудь иностранный язык? — решил я перехватить инициативу.
— Практически никакого. Учила английский.
Она сокрушенно покачала головой. Ее большие голубые глаза стали еще больше. «Настоящая Мальвина!» — не переставал я удивляться.
Она положила буклет в отделение для газет и повернулась ко мне:
— Но португальский я выучу. Если что-то надо, я обязательно сделаю. Я вас уверяю, через два года мы будем свободно говорить по-португальски.
Это «мы» было уже во второй раз. И я осторожно спросил:
— Почему вы говорите «мы»?
Мальвина удивилась:
— Потому что мы будем изучать вместе.
Я удивился не меньше:
— Кто «мы»?
«Компания, что ли, какая?» — подумал я.
— Вы и я. Вдвоем.
— Вдвоем? Вы в этом уверены?
— Конечно.
— А кто вы такая?
— Как кто такая?! — еще больше удивилась Мальвина.
— Я ваша жена.
— Жена?!
Я залпом допил шампанское:
— Вы в этом уверены?
— Ну, конечно.
И она протянула мне зеленый дипломатический паспорт.
На второй странице — фотография Мальвины, и там, где «фамилия» и «имя»: Лонова Нина Георгиевна, супруга советника Министерства иностранных дел.
— Вот видите, — Мальвина излучала безмятежную улыбку.
Я внимательно изучил паспорт: все как у моей бывшей жены, только там, где год рождения, не 1950, а 1970.
Я рассматривал паспорт и соображал. Итак, кто-то определил Мальвину мне в компаньоны. Радоваться по этому поводу или печалиться? Дама она, по первому впечатлению, странная.
— Как вас зовут на самом деле?
— Нина.
— Это я уже прочел. Я хочу знать, как вас зовут на самом деле. Я должен знать настоящее имя своего компаньона.
— Не компаньона, а законной супруги, — поправила лже-Нина.
— Хорошо, супруги, я не отказываюсь. При ваших внешних данных отказаться от такого было бы ни с чем не сравнимой глупостью.
— Зовите меня Нина.
— Но ведь вас зовут иначе.
— Верно. Иначе. Но когда я что-нибудь делаю, то делаю серьезно. Я стала Ниной только сегодня утром. И сказала себе: все, я — Нина и никто больше. На два дня я — Нина. Нина. Нина Георгиевна.
— Ах, всего только на два дня! — обрадовался я. — Потом вы вернете свое имя.
— Да нет же! — Мальвина снова выглядела до крайности удивленной. — Через два дня нам с вами дадут другие имена, и мы забудем наши собственные. Навсегда.
— И какие нам дадут имена?
— Бразильские. — Она развела руками, что должно было означать: ну какой же вы непонятливый.
Игра в вопросы и ответы мне надоела:
— Послушайте, расскажите мне все от начала до конца. Мне сказали, что меня проинформируют в самолете. Я жду.
— Вас кормили в самолете до Будапешта?
— Нет.
— А нас кормили. И теперь снова кормить будут не скоро. А вы голодный. Поэтому и злой.
— Да не злой я! Я хочу знать, куда мы летим! И что мы должны делать.
— Мы летим в Бразилию.
— Это я уже понял. Нас кто-нибудь встретит?
— Да.
— Кто?
— Не знаю. Нас встретят, и вы им отдадите ваш кейс.
«Ах, вот в чем дело! — понял я. — Кейс. Теперь понятно.
Кому-то понадобилось перевезти этот кейс в Бразилию, и перевозчиком оказался я. Но причем тут Мальвина?»
— Хорошо. Я отдам кейс, что дальше?
— Они дадут нам документы, деньги за то, что в кейсе, отвезут в маленький город, на первых порах помогут, пока мы будем изучать язык. И всё.
— И что я буду делать?
— Да что хотите!
— А вы?
— А я ваша жена.
— Понимаю.
К этому я уже начинал привыкать.
— Вас правда не кормили до Будапешта?
— Правда.
Она встала, подошла к стюардессе и принялась что-то втолковывать. Та отрицательно качала головой. Мальвина стояла на своем, стюардесса отказывалась. Потом они обе ушли, и через несколько минут Мальвина появилась с подносом:
— Рыба у них кончилась. А мясо разогрели.
«Хваткая девица, — оценил я. — С такой не пропадешь.
Но такая и свернет в рог. Кажется, я влип! Интересно, надолго ли?»
* * *
Я действительно очень хотел есть и ел с аппетитом. Мальвина смотрела на меня, как мать на сына, утром уплетающего манную кашу:
— Миленький, какой же ты голодный!
— Кстати, вы не хотите пересесть к окну? — Я вспомнил, что именно так хотел начать с ней разговор.
— Нет! — опять удивилась она. — Если бы я хотела, я бы попросила. Я всегда прошу, если что-то хочу. Это нормально.
— Нормально, — вздохнул я. «Ну и дамочку господь послал!»
— И не зови меня на «вы», я твоя жена.
— Я понял, что жена.
— Ну и прекрасно. Тебе чаю или кофе?
— Я попрошу.
— Так чаю или кофе?
— Кофе.
— Ты ни о чем не должен волноваться. Ты много поработал, устал. У тебя было трудное задание. Ты с ним справился. Теперь тебе надо отдохнуть. Я здесь, рядом. И сделаю все, что ты хочешь. Я твоя жена.
— Понимаю.
— Еще нет, — она покачала головой.
— Не могу же я тебе это доказать здесь!
— Этого здесь нельзя.
«А она еще и с сексуальным комплексом? — вздохнул я про себя. — Ну и попал!»