И уже в автомашине командира спецроты ГАИ, что повез его в Городок, а затем должен был и обратно отвезти, он узнал все обстоятельства дела и сам же признал их «заслуживающими всяческого внимания».
Пока «вязали» копателей, Винтер сидел в машине, стоящей довольно далеко от кладбища, и, только получив команду, водитель поехал на кладбище. Под присмотром Винтера гроб извлекли и после наружного осмотра, не вскрывая его, доставили в морг. Вот там, в присутствии прокурора, начальника милиции, еще десятка чинов рангом поменьше, судмедэксперт Винтер с помощью санитара снял крышку и обнаружил труп. А еще — массивный пакет из толстого черного пластика, заполненный, судя по всему, чем-то малофрагментарным. Комиссия с этим мешочком поехала в ОВД, описывать и пересчитывать то, что было в мешочке. А были в нем неограненные алмазы, причем их стоимость, по самым приблизительным оценкам, была умопомрачительной. В это же время судмедэксперт отправился в морг с гробом и там принялся за исследование трупа — уже ранее вскрывавшегося. Здесь было все напрочь знакомо: оценить объем сделанной ранее работы, а именно, что сделано и чего эксперт не сделал во время первичного вскрытия, изъять нужное для лабораторного исследования и… в основном это все. После окончания работы эксперт принял душ и хотел зайти к своему ученику доктору Огурцову, что лежал в хирургии со сломанной ногой, но… Но время и водитель машины не дали этого сделать, и Винтер, написав коллеге записку, уехал в Город.
История с алмазами, найденными в трупе, и ночной «штурм» могилы наделали много шума. Особенно старалась желтая пресса, отличившаяся лозунгами типа: «Трупы — переносчики… алмазов», «Спецназ почти не виден! Он — в могиле», «ОМОН — победа над трупами», «Моя милиция трупы бережет», «Милиция в кладбищенском подполье» и еще много чего в том же духе и ключе. И даже главная областная газета «Краснореченский рабочий» вопрошала: «Доколе же представители криминальных структур будут себя чувствовать вольготно и безнаказанно так, что даже их наворованные в 90-е годы сокровища уже и в могилах не помещаются? Где же наши правоохранительные органы и чем они заняты?» В этой же статье содержался намек и на некоторых депутатов областной Думы, занимающихся предпринимательством — торговлей алмазами, что запрещено законом. А в областной молодежной газете впервые прямо прозвучало: Кайнер! Депутат законодательного собрания области Олег Анатольевич Кайнер. Это он подпольный торговец алмазами Якутии! Это он виновник смерти Фоминых, это он незаконно приватизировал реликтовое озеро и детский санаторий.
Шумиха вокруг этих событий держалась дней десять, затем пошла на убыль. Итогом сего газетно-информационного всплеска стало начало депутатского расследования по изложенным в газетах фактам.
* * *
А в это время доктор Огурцов маялся в хирургическом отделении на больничной койке — благо без операции обошлось. И хоть лежал он в одноместной палате со всеми возможными удобствами, хоть ежедневно наведывался и новоявленный папа Перцев, и другие коллеги, лежать Огурцу надоело так, что ни словом сказать, ни пером описать, а посему и писать об этом автор не будет. Скажем только, что рождение перцового наследника они отметили коньяком — лечебным, конечно же! Правда, доза… доза!.. Зато боль в ноге почти полностью исчезла. А уж то, что вместо ноги заболела голова, — ну так что ж! У каждого лекарства есть побочное действие! Разве не так?
А в то же время судмедэксперт Винтер заканчивал свое экспертное исследование. И пришел к кое-каким бесспорным выводам и о причине смерти, и еще кое о чем. В положенный законом срок результат экспертизы был сдан следователю, и тогда же впервые прозвучала фамилия эксперта Пуркаева и его заведомо ложное заключение.
Наконец — почти через месяц — с ноги доктора Огурцова было снято скелетное вытяжение, перелом был сопоставлен, хирурги наложили на область перелома гипс и выписали из стационара домой. Его сопровождали верные друзья — майор Капустин и терапевт Перцев.
— Ну вот, — сказал Огурцов, непривычно и смешно шагая на костылях, — вот и снова весь салат в сборе!
— Ага, — добавил Капустин, — и еще маленький перчик добавился.
— А салат сегодняшний замесила Нина Алексеевна, — со смешком сказал Огурцов, окидывая довольно голодным взглядом праздничный стол.
Дома же у Огурцова, в ходе торжественного обеда, состоявшегося по поводу освобождения… то есть выписки хозяина дома из больницы, Капустин кое-что рассказал о последствиях тех событий, что имели место за прошедший месяц.
— Тех, кто сломал ему ногу, — и он показал на окостыленного Огурцова, — нашли и уже предъявили обвинение. Сядут! — добавил Капустин. — Непременно сядут на пятерик! Судьи очень злы на них — ведь они вывели из строя эксперта и пришлось экспертизы назначать… далеко, а дожидаться — еще дольше, это затягивало сроки судебных разбирательств. И пару выговоров судьям уже прилетело. Вот и, пользуясь своими внутренними убеждениями и Уголовным кодексом… — Наливай! — оборвав свою речь на полуслове, потребовал Капустин. Выпив и закусив, он продолжил: — Кайнер тоже оказался в убытке — сделку по приватизации озера и прилегающих территорий признали незаконной, и эти объекты вернули государству. На этом он потерял б-а-а-а-а-льшие деньги! А вот начальник его охраны, Антон Сергеев, потерял гораздо больше — жизнь! Умер в камере… От чего — пока никто не знает.
— А депутата неприкосновенности не лишили? — спросила следователь Неделина, убаюкивающая маленького Перчика.
— Нет вроде. Но Кайнер чего-то сильно боится — и носа не высовывает из дома-крепости или сутками торчит в Заксобрании.
Некоторое время в комнате царила тишина, которую разбавляли только стук вилок и ложек, перемежаемые лепетанием малыша.
— Послушайте, — сказала хозяйка дома, в сердцах бросив ложку на стол. — Почему-то вы все рассказали с середины. А где начало-то?
— Начало? — задумался Капустин — Начало… — повторил он. — А все началось с приватизации озера. Ну, когда подростка застрелили. Вот тогда Кайнер встретился со своим старым знакомым Колей Якутом. Тогда у них возникла идея наладить тропу для алмазов в Европу с помощью Кайнера. Вот тот и предложил переправлять их с трупами. Фома заворовался. Заворовался прилично. И его решили убрать — банально утопить, потом вот он, — и Капустин кивнул на Огурцова, — на законных основаниях установил бы причину смерти от утопления, а уже в резиденции Кайнера в трупе спрятали бы алмазы. Но вышла накладка. Когда они приехали на другой конец озера и стали пытать Фому, тот внезапно убежал и в итоге получил пулю. Вот и все начало, приведшее к такому концу.
— Да, интересный момент. У прокурора секретарем работала девочка, а ее родной брат охранял дом Кайнера на озере. И вот, когда он пришел и спросил у сестры насчет эксгумации, она и сказала, что прокурор не разрешил. И паренек пошел об этом докладывать. Но, выходя из прокуратуры, он увидел начальника розыска и услышал его фразу: «Мало ли что, прокурор не разрешил, мы и сами с усами и сделаем так…» — и, увидев парня, замолчал. Эта фраза стала ключевой. Криминал пошел копать, сработала засада — ну а дальше вы уже все знаете.