Я резко выпрямился в кресле. Вообще-то в этом деле имелась одна зацепка, которую я мог раскрутить, чтобы не томиться бездельем. К тому же была вероятность накопать что-нибудь полезное.
Уилл Мэтьюс сидел в глубине штаба, потягивая из стаканчика минералку.
— Командир! — обратился я к нему. — Помните мои соображения насчет Кэролайн Хопкинс? По поводу так называемого несчастного случая. «Арена» — ресторан, где это случилось, — в трех кварталах отсюда. Может, мне съездить туда, поговорить с поварами?
Шеф потер глаза и кивнул:
— Ладно. Даю двадцать минут — иди разнюхивай, если хочешь. Потом возвращайся.
Я похлопал по карману:
— Телефон у меня. К тому же меня прикрывают.
Трагедия, недавно разыгравшаяся в ресторане, и осада собора по соседству, видимо, подпортили аппетит богатым и знаменитым — в «Арене» практически никого не было. Бело-сине-красные ковры на лестнице складывались в подобие французского флага. По обе стороны от прохода стояли старинные ящики из-под шампанского, увенчанные высоченными пирамидами из яблок и лимонов.
При других обстоятельствах я, может, полюбовался бы на это пышное убранство, но сейчас оно только раздражало. К тому же после чудовищного напряжения последних часов я мгновенно вышел из себя при виде долговязого метрдотеля, который прямо-таки излучал высокомерие, встречая посетителей.
Темнокожий кудрявый француз оторвался от книги бронирования размером с добрую инкунабулу, заметил меня и тут же скорчил такую мину, будто только что съел тухлую улитку.
— Кухня закрыта, — фыркнул он и вернулся к записям.
Я захлопнул книгу и шлепнул на нее свой значок, наслаждаясь выражением испуга на его лице.
— Нет, — сказал я. — Думаю, все-таки открыта.
Когда я заявил, что расследую несчастный случай с первой леди, метрдотель сразу сунул мне визитную карточку:
— Всеми юридическими вопросами занимаются «Гилберт, Девитт и Рейби». Обратитесь к ним.
— Полезные сведения, — парировал я и вернул визитку, чуть не оцарапав ею величественный нос француза. — Но я не страховой агент, а следователь отдела по расследованию убийств. Сейчас я неофициально побеседую с тобой или кухонным персоналом. Но если ты против, то я позвоню своему начальнику, и тогда разговор будет официальным. В этом случае всех свидетелей вызовут в отделение и, конечно же, проверят все документы, включая миграционные карты. Я теперь припоминаю, что департамент юстиции тоже интересовался этим делом. Названия «ФБР» и «налоговое управление» тебе о чем-нибудь говорят? Ты готов предъявить чеки из «Арены» об уплате налогов за последние пять лет, не говоря уже о своих собственных?
Выражение лица метрдотеля преобразилось, как по волшебству. Кто бы мог подумать, что суровые галльские черты способны сложиться в такую теплую улыбку?..
— Меня зовут Анри, — представился он и поклонился. — Прошу вас, господин детектив, скажите, чем я могу быть полезен следствию?
Я сказал, что хочу допросить кухонный персонал; mon ami [10] Анри охотно проводил меня через вертящиеся синие двери «Тиффани» на кухню и перевел мой вопрос шеф-повару. Тот выглядел как старший брат метрдотеля, только низенький и толстенький. Вопросы его явно возмутили: да, он лично следил за приготовлением блюд для первой леди и ни за что на свете — сама мысль об этом выводила его из себя — не добавил бы в фуа-гра арахисовое масло.
Единственное объяснение, которое он смог придумать, — возможно, кто-то из помощников повара в суматохе и толчее пролил масло на блюдо, но даже это казалось шефу невероятным. Под конец своей тирады коротышка выпалил что-то по-французски, смел пару кастрюль со стальной тумбы и выскочил из кухни. Кажется, я расслышал «американец» и «сникерс».
— Что он сказал? — спросил я Анри. Тот покраснел.
— Господин шеф-повар предположил, что, возможно, первая леди перед едой перекусывала… шоколадными батончиками.
«Вот тебе и укрепление франко-американских отношений», — подумал я.
— Со дня инцидента кто-нибудь увольнялся из ресторана?
Анри постучал пальцем по бледным губам:
— Да… я теперь вспоминаю. Один из помощников, кажется, его звали Пабло, перестал появляться на работе через день после этого ужасного случая.
— Ты помнишь его фамилию? Адрес? Анкета сохранилась?
Анри поморщился, и печальное, болезненное, почти виноватое выражение исказило его черты.
— Вы до этого говорили об официальном и неофициальном разговоре. Так вот, Пабло наняли… неофициально. Он не подавал заявление и не заполнял анкету. Когда он пропал, никто и не заметил — в нашем ресторане помощники повара меняются чуть ли не каждый день, как и везде.
— Надо полагать.
— Подождите! — воскликнул Анри. — Может быть, он оставил вещи в шкафчике. Хотите, спустимся и обыщем его?
Я не возражал. В старом шкафчике Пабло мы обнаружили две вещи: пару грязных кроссовок и мятое расписание поездов ветки метро «Норт-Хадсон».
«Тайна грязных кроссовок», — подумал я. Достойно статьи в энциклопедии Брауна. Очередной тупик — по крайней мере тогда мне так показалось. Я сунул вещи помощника в пакет, который я нашел под шкафчиком. Может быть, Пабло оставил «пальчики». Хотя скорее всего он уже вернулся в Центральную Америку.
В общем, зацепка оказалась никудышная — но все-таки это лучше, чем совсем никакой. Я поднял пакет с «уликами».
— Ну что, детектив, у вас появилась версия? — спросил Анри с неподдельным интересом.
Я с грохотом захлопнул шкафчик.
— У меня почти никогда не бывает версий, Хэнк.
Во сне Лора Уинстон, «королева моды нового тысячелетия», как ее назвал журнал «Вог», плавала в каноэ по озеру в поместье Ральфа Лорена на севере Вестчестера. Одетая в белый муслин, она плыла под бесконечным ярко-синим небом. Лодка скользила у самого берега, над ней склонялись ветви вишневых деревьев в цвету, и вихрь белых лепестков, нежных, как веки ангела, мягко щекотал лицо, грудь, шею. Но когда она попыталась сесть, то почувствовала, что муслин плотно обвивает руки и тело. Она умерла, а каноэ было погребальной лодкой. Лора закричала.
Проснувшись, она крепко стукнулась головой о деревянную ручку скамьи.
Раздался мерный топот тяжелых ботинок, и по центральному проходу медленно прошли два бандита в лыжных масках, поверх коричневых сутан у них висели перевязи с гранатами.
«Дура набитая», — подумала Лора. Если бы ей хватило ума отвертеться от церемонии, сейчас она бы уже летела в личном самолете над Южно-Карибским бассейном прямиком к своему дворцу в духе французского Возрождения ценой в двадцать один миллион долларов, чтобы закончить приготовления к новогодней вечеринке. Джорджио, Донателла, Ральф и Миуччиа уже ответили на приглашение и обязательно прилетят.