Вдалеке раздался гулкий вой и скрежет поднимающегося лифта. Перс нырнул в темную утробу встроенного шкафа, сдвинул висевшую в нем одежду и потянул на себя дверцу, оставив щелку, через которую он мог дышать и вести наблюдение.
Из шкафа ему было слышно, как в конце коридора открылись двери лифта и кто-то зашагал по направлению к комнате номер 231. Затем дверная ручка повернулась, дверь распахнулась, и в комнату вошел Робин Демпси. Он включил свет, закрыл дверь, пересек комнату и задернул занавески. Затем снял пиджак, повесил на спинку стула, и тут его взгляд упал на коробку «Фарекса», которую он с изумленным видом подверг тщательному обследованию. Затем Демпси сбросил ботинки и стянул брюки — под ними обнаружились носки на подтяжках и полосатые трусы. Все это он размеренно и аккуратно снял, свернул и положил на стул, в конце концов представ перед взором Перса в натуральном виде. Такого зрелища Перс совсем не ожидал. Демпси понюхал у себя под мышками, запустил палец в промежность и поднес его к носу. Затем он на несколько минут исчез из поля зрения и, судя по звукам, стал плескаться над раковиной, чистить зубы и полоскать рот. Потом он снова появился, по-прежнему нагишом, и, дрожа от холода, нырнул в постель. Щелкнув выключателем у себя над головой, он погасил свет, однако освещение из коридора позволяло видеть, как он лежит в кровати, пялясь в потолок и поминутно поглядывая на будильник, зелеными цифрами светившийся на ночной тумбочке. В комнате установилась тишина. Перс кашлянул.
Робин Демпси резко сел в кровати, как будто от удара отпущенной пружины, и качнулся взад-вперед, восстанавливая перпендикуляр.
— Кто здесь? — дрожащим голосом спросил он, пытаясь нащупать выключатель.
Свет вспыхнул. Расплывшись в довольной улыбке, Демпси игривым тоном спросил:
— Анжелика, ты все это время пряталась в шкафу? Шалунья!
Перс толкнул дверцу и вышел из стенного шкафа.
— МакГарригл! Какого хера ты здесь делаешь?
— Я вас тоже могу об этом спросить, — ответил Перс.
— Что я здесь делаю? Это моя комната!
— Ваша комната?
— Перс огляделся по сторонам. Теперь, при свете, в комнате обнаружились следы мужского присутствия: электробритва и лосьон после бритья на полочке над раковиной, пара больших кожаных шлепанцев под кроватью. Он заглянул в стенной шкаф, в котором прятался, и увидел ярко-синий костюм, одиноко висящий на плечиках. — Ох, — едва слышно сказал он, но потом добавил более решительно. — А с чего вы взяли, что это Анжелика прячется у вас в шкафу?
— А это тебя не касается. Вообще-то у меня здесь с ней свидание. Она может прийти с минуты на минуту, так что ты меня весьма обяжешь, если свалишь отсюда как можно быстрее. Кстати, что ты делал в моем шкафу?
— Мы тоже договорились с Анжеликой о свидании. Она мне сказала, что это ее комната. Предполагалось, что я здесь спрячусь и буду подсматривать, как она ложится спать. Как в «Кануне Святой Агнессы». Дав Демпси пояснение, Перс почувствовал себя полным идиотом.
— Предполагалось, что я лягу в постель и буду ждать ее появления, — эхом откликнулся Демпси. — Как Руджеро и Альцина [26] , сказала она. Вероятно, герои-любовники одной из тех нескончаемых средневековых поэм, что писали итальяшки. Она пересказала мне сюжет — довольно пикантная история.
Оба помолчали.
— Похоже, она неплохо над нами подшутила, — сказал наконец Перс.
— Похоже, — вяло согласился Демпси. Он вылез из кровати и достал из-под подушки пижаму. Надев ее, он снова лег в постель, залез с головой под одеяло и глухо пробубнил оттуда: — Будешь уходить — выключи свет.
— Конечно. Спокойной ночи.
Перс спустился в вестибюль, чтобы взглянуть на доску, где висел список участников конференции. Среди живущих в корпусе Лукаса имени Анжелики не значилось. Он поспешил в корпус Мартино. В баре те же самые участники конференции, что перед средневековым банкетом разогревали себя спиртным, теперь с новой силой налегли на него, чтобы поскорее забыть об этом недоразумении. Боб Басби одиноко сидел в углу со стаканом виски и, гордо улыбаясь, делал вид, что это он сам предпочел ни с кем не общаться.
— О, привет, — радостно сказал он Персу, который присел рядом.
— Вы не скажете, в какой комнате живет Анжелика Пабст? — спросил его Перс.
— Как странно, что вы меня об этом спрашиваете, — ответил Басби. — Мне только что сказали, что она уехала на такси. С чемоданом.
— Что? — вскрикнул Перс, вскакивая со стула. — Когда? Когда она уехала?
— Минут тридцать назад, — сказал Боб Басби. — Да, вы знаете, насколько мне известно, она в общежитии не останавливалась. Я комнаты для нее не бронировал, да она и не платила за нее. Вообще непонятно, как она попала к нам на конференцию. Судя по всему, она ни к какому университету не принадлежит.
Перс во весь дух побежал по дороге к воротам кампуса — не потому, что надеялся догнать такси, увозящее Анжелику, но затем, чтобы заглушить отчаяние и разочарование. Он постоял у ворот, бессмысленно глядя на пустынное шоссе. Луна зашла за облако, и откуда-то издалека донесся шум уходящего поезда. Перс развернулся и снова пустился бегом по дороге. Он миновал общежитие, обогнул искусственное озеро, повторяя маршрут утренней пробежки в компании Морриса Цаппа, и взбежал на вершину холма, откуда открывался вид на город. Желтоватый свет бесчисленных уличных фонарей озарял небо, затмевая сияние звезд. Тихий гул транспорта, который не умолкает ни днем, ни ночью, эхом отдавался от бетонных автострад и вибрировал в ночном воздухе.
— Анжелика! — в горькой тоске крикнул Перс, обращаясь к равнодушному городу. — Анжелика! Где ты?
А в это время Моррис Цапп тихо коротал вечер в компании Хилари Лоу. Филипп в корпусе Мартино гулял на средневековом банкете, двое старших детей Лоу разъехались на учебу по колледжам, а младший, Мэтью, ушел играть на ритм-гитаре в школьной рок-группе.
— Представляешь, — вздохнув, сказала Хилари, когда за ним захлопнулась дверь, — у них в классе четыре рок-группы и ни одного дискуссионного клуба. Не знаю, что будет с нашим образованием. Но ты, Моррис, кажется, такие вещи одобряешь. Я помню, тебе нравилась эта жуткая музыка.
— Но только не панк-рок, Хилари, которым, похоже, увлекается твой сын.
— А по мне это все одно и то же.
Ужинали они на кухне, которую, с тех пор как Моррис был здесь в последний раз, расширили и, не скупясь на средства, отремонтировали. По стенам висели фанерованные тиком шкафы, плита была многоярусная, а пол выложен плиткой из прессованной пробки. Хилари вкусно приготовила запеченное в перце мясо с молодым картофелем, а на десерт подала один из своих бесподобных пудингов, в котором фруктовая начинка выглядывала из-под воздушного бисквита с золотистой растрескавшейся корочкой.