— Я еще не знаю, когда уеду, — заметил он, — так что не стоит расстраиваться заранее. Все зависит от папиного выздоровления.

— Он сказал, что его выпишут из больницы на сле­дующей неделе.

— Отвезти его домой может и Тесса. А я бы остался еще на несколько дней.

— Ты такой милый, Бернард. Но рано или поздно тебе придется уехать. Ты должен вернуться к своей ра­боте.

— Да, — признал он. — Скоро в колледже нужно бу­дет читать вводный курс для африканских и азиатских студентов. Я обещал его взять. Предполагается, что он знакомит их с жизнью Британии, — принялся подроб­но излагать Бернард, надеясь отвлечь Урсулу от невеселых мыслей. — Надо продемонстрировать, как обра­щаться с газовой плиткой, и как есть копченую селед­ку, и сводить их к «Марксу и Спенсеру», чтобы купить теплое белье.

Урсула с трудом улыбнулась:

— Я только надеюсь, что не слишком долго прожи­ву после твоего отъезда.

— Ты не должна так говорить, Урсула. Это огорчает меня, так же как и тебя.

— Прости. Я просто пытаюсь настроиться на жизнь без тебя. Твое присутствие последние две недели, встреча с Джеком и Тессой совсем меня избаловали. Когда вы все улетите, мне будет страшно одиноко.

— Кто знает, может, я вернусь на Гавайи.

Урсула покачала головой:

— Это слишком далеко, Бернард. Ты не сможешь взять и прыгнуть в самолет и полететь через полмира, только потому, что я почувствую себя одиноко.

— Всегда есть телефон, — сказал он.

— Да, всегда есть телефон, — сухо повторила Урсула.

— И всегда есть Софи Кнопфльмахер, — пошутил он. — Уверен, она будет рада навещать тебя, когда папа уедет.

Урсула скривилась.

— Есть еще один человек, который живет в Гонолу­лу, — сказал Бернард. — И я знаю, что этот человек рад будет тебя навещать... и я знаю, что она тебе понра­вится. — Яркий образ-предвидение вспыхнул в его мозгу: Иоланда решительно входит в комнату в своем красном платье, размахивая смуглыми руками игрока в теннис, излучая здоровье и энергию; она улыбается Урсуле и придвигает стул, чтобы поговорить с ней.

Они будут говорить обо мне, наивно подумал он. — Я привезу ее завтра, познакомиться. Зовут ее Иоланда Миллер. Она вела ту машину, которая сбила папу... точ­нее сказать, под которую он шагнул. Вот так мы позна­комились. И с тех пор подружились. Ну, на самом деле очень подружились. — Он вспыхнул. — Помнишь, ты попросила меня пойти в «Моану» на коктейли, чтобы отпраздновать явление акций «Ай-би-эм»? Так вот, я те­бе тогда не сказал, но я пригласил Иоланду. — Не входя в подробности, он ясно дал понять, что с тех пор они виделись очень часто.

— Ну, Бернард, а ты, оказывается, темная лошад­ка! — заметила до крайности изумленная Урсула. — Значит, у тебя есть еще одна причина вернуться на Га­вайи помимо встречи со своей бедной старой теткой.

— В самую точку, — подтвердил Бернард. — Все упирается только в деньги.

— Я оплачу твой приезд в любое время, когда ты за­хочешь, — сказала Урсула. — В конце концов, я все рав­но оставляю все деньги тебе.

— О, я бы не стал этого делать, — возразил Бернард.

— Почему нет? Кто заслуживает их больше, чем ты? Кому они нужны больше, чем тебе?

— Патрику, — ответил Бернард. — Сын Тессы абсо­лютно беспомощен.

3

С согласия Иоланды — более того, с ее подачи — Бер­нард решил посвятить этот вечер Тессе. Он намере­вался сначала сводить ее на вечеринку с коктейлями, которую устраивала в отеле «Уайетт Империал» ком­пания «Тревелуайз», а потом где-нибудь поужинать — Иоланда предложила гавайский ресторан в саду сразу за Вайкики, там плавали в прудах карпы и играли заез­жие музыканты. Однако, когда он незадолго до шести вернулся в квартиру, Тесса в цветастом шелковом ха­лате отдыхала на балконе после заплыва в бассейне. Она сказала, что не хочет в ближайшие час-два ухо­дить из дома — может позвонить Фрэнк. В Англии сейчас раннее утро, и она подумала, что вдруг он, как накануне, позвонит ей перед уходом на работу. Бер­нард почувствовал, что отношение Тессы к Фрэнку смягчилось, возможно в связи с событиями этого дня. У нее был тихий и задумчивый вид, как у набожной причастницы, только что отошедшей от алтарной преграды. Бернард кратко передал сестре рассказ Ур­сулы о ее разговоре с их отцом, и Тесса, похоже, была удовлетворена. Проделана хорошая работа, сказала она. И стала настаивать, чтобы он пошел на вечерин­ку, и, хотя ему не особенно туда хотелось, он все же со­гласился. У Бернарда сложилось впечатление, что сес­тре хочется побыть одной. Кроме того, его несколько мучили угрызения совести, что он так и не откликнул­ся на приглашение Роджера Шелдрейка выпить с ним в «Уайетт Империал», а Шелдрейк, скорее всего, на этой вечеринке будет. Они сошлись на том, что Бер­нард потом вернется узнать, позвонил ли Фрэнк и ка­кие у нее мысли насчет ужина.

Отель «Уайетт Империал» был построен с вавилон­ским размахом. Два высотных здания-башни соединя­лись между собой атриумом, который вмещал торго­вые галереи, рестораны и кафе, водопад высотой в сто футов, пальмовые рощи и внушительную сцену, где восседал баварский оркестр: колоритные музыканты в штанах, подшитых кожей, и гольфах услаждали своей игрой слух публики, сидевшей за столиками в кафе или прогуливавшейся рядом, являя тем самым рази­тельный контраст обычной гнусавой гитарной музы­ке. Первый этаж «Уайетт Империала» ничем не напо­минал внутреннее помещение, и, если бы не ковровое покрытие, можно было предположить, что ты до сих пор находишься на улице или на городской площади. Побродив несколько минут под оглушительные йод­ли [98] и взвизги сдавливаемого аккордеона подозритель­но смуглых баварских музыкантов, Бернард нашел эс­калатор, который доставил его к стойке портье в бель­этаже, где ему указали дорогу в бар «Морская пена».

Во внутреннем убранстве бара «Морская пена» чувство­вался сильный морской акцент по грубо оштукатурен­ным стенам были развешаны рыбацкие сети, окна оформлены в виде иллюминаторов, а лампы на стенах — в виде навигационных огней. Линда Ханама, автор приглашения, стоявшая сразу за входом, ослепительно улыбнулась и пометила галочкой имя Бернарда в спи­ске. Он узнал в ней сопровождающую из аэропорта в вечер их прилета; похоже, с тех пор она выросла до инспектора курорта. Она представила стройного, энергичного молодого человека с китайской внешно­стью и в черном шелковом костюме как Майкла Мина, директора по связям с общественностью отеля. Тот по­жал Бернарду руку и сунул в нее высокий стакан, до краев наполненный фруктами, кубиками льда и фрук­товым пуншем с запахом рома и украшенный пласт­массовыми безделушками.

— Добро пожаловать. Попробуйте май-тай. Уго­щайтесь пупу, — он указал в сторону стола, уставленно­го закусками, которые можно было брать руками.