Обедать он решил у себя – в холодильнике были какие-то мороженые штуки, до которых у него еще не доходили руки. И вот теперь можно было ознакомиться с запасами, оставленными еще месяц назад Тимофеем. Зная его вкусы, он мог рассчитывать если уж не на омаров, то на креветки или кальмаров. А на худой конец пиццу с морепродуктами.
Ледников брел под уже всерьез раскалившимся солнцем по пустынной дороге в шлепанцах и драных джинсах, майку нес в руке. Вдруг рядом с ним совершенно по-киношному затормозил белый «мерседес». Дверца распахнулась, из машины высунулся человек в тончайшем белом костюме и белой же шляпе.
– Валентин Константинович! – радостно прокричал он. – Какими судьбами в Испании?.. Какая встреча! Садитесь, подвезу. – У человека был странно маленький ротик, похожий на куриную гузку. И он носил чудную фамилию Келлер.
– Да мне тут недалеко, как-нибудь дотопаю, – стал отнекиваться Ледников.
Ясно было однако, что разговор с Келлером неизбежен. Как ясно было, что и появился он тут вовсе не случайно. Ледников даже глянул по сторонам – не сопровождает ли Келлера парочка мордоворотов для придания его предложению большей убедительности. Но вроде бы никого поблизости не было.
– Господи, Валентин Константинович, что же мы с вами как неродные? – засмеялся Келлер. – Встретились в каком-то испанском захолустье двое русских и вместо того, чтобы от радости при виде своего человечка пропустить по графинчику доброго испанского вина, начинают препираться!..
– Ну, отчего же не пропустить? Пропустить можно, – не стал спорить Ледников. – Места знаете? А то я тут еще не осмотрелся.
– Знаем, знаем мы тут хорошие места! Уж чего-чего, а это…
– А как там с дресс-кодом?
Ледников с сомнением оглядел свой наряд.
– Нормально там с дресс-кодом, – замахал руками Келлер. – Там такой дресс-код, что скорее меня в моей шляпе не пустят, а вы просто идеально подходите.
– Ну, раз так…
Ледников уселся рядом с Келлером в прохладный салон. Когда тронулись, спросил:
– Так что за местечко-то? Чем кормят?
– Офигительной паэльей. Офигительной! Хозяин готовит ее сам на открытом огне в огромном медном тазу на глазах посетителей. Так что все без обмана – натурпродукт!
Келлер взглянул на свой золотой «Патек» и сообщил:
– Как раз через полчаса начнется раздача готового блюда, так что мы успеваем вовремя.
– Там что все по расписанию?
– Строго. Строго по расписанию. Каждый день. Все как в аптеке. Ни минутой раньше, ни минутой позже.
Аркадий Келлер был адвокатом, но не обычным. Он был адвокатом потомственным и, можно сказать, родовитым. Ледников был не просто знаком с ним. Они вместе учились на юрфаке, правда, не дружили да и компании водили разные. А потом Ледников столкнулся с Келлером во время расследования одного жутковатого дела, которое он, а в то время еще молодой специалист, вел при оперативной поддержке тоже еще молодого опера Сереги Прядко, который теперь вырос до подполковника милиции и, судя по всему, будет расти еще выше.
А тогда несколько дней стояло настоящее бабье лето и было к тому же воскресение. Непривычно малолюдная и маломашинная по этому случаю Москва купалась в осеннем золоте и отчаянно ясной синеве неба. Хотелось жить, оказаться где-нибудь в лесу с красивой женщиной… А Ледников с Прядко ехал «на труп», потому как ему повезло в такой день дежурить по прокуратуре.
Это была совсем еще молодая девушка. Как следовало из найденных документов, студентка. Звали ее Ануш Богдасарян. Она лежала на кровати в спальне, одежда ее была разодрана в клочья, руки связаны проводом, отрезанным от торшера. На теле ее медэксперт насчитал около двадцати колотых и резаных ран. При этом смертельными, по его мнению, могли быть только две – в области сердца и правого легкого. Характер остальных – длинные, но неглубокие разрезы на спине, животе, горле – свидетельствовал, что девушку долго истязали и пытали.
О том, что у нее хотели выведать, догадаться было несложно – в спальне под широким подоконником был вмурован небольшой сейф с кодовым замком. Дверца его была распахнута, а внутри ничего не было. Судя по следам на замке, сначала его пытались открыть то ли долотом, то ли ломиком, потом все-таки узнали код… В гостиной на столе красовались полупустые бутылки с настоящим армянским коньяком, остатки дорогой еды.
– Ну, командир, рисуй картину, и будем действовать.
Серега Прядко после нескольких удачных совместных дел свято поверил в способность Ледникова сразу, с ходу нарисовать возможную картину преступления и выдвинуть рабочую версию. Такими способностями Ледников действительно обладал, но не злоупотреблял и «рисовал картины», только поднабрав фактов и улик. Но в данном случае можно было рискнуть, настолько очевидной представлялась история…
– Так что мы имеем, командир? – нетерпеливо переспросил Серега. Он и сам уже явно догадался если не обо всем, то о многом – нюх у него был хоть куда. Фантазии, правда, маловато. Хотя оперу избыток фантазии и чувствительности, в общем, и ни к чему.
– А имеем мы вот что… – приступил к делу Ледников. – Девушка и двое ее знакомых мирно садятся за стол и начинают выпивать и закусывать. Потом они, эти знакомые, решают заглянуть в содержимое ее сейфа, о котором им то ли уже было известно, то ли хозяйка поведала за столом. Требуют назвать код, она отказывается, тогда они начинают ее пытать. Пытают долго… В конце-концов, она не выдерживает и называет им код. Они выгребают содержимое сейфа, добивают ее и исчезают… Примерно так. Так что надо отрабатывать знакомых, друзей, подруг, искать того, с кем она собиралась приятно провести время за таким богатым столом.
– Да, поляна накрыта хоть куда!
Серега щелкнул ногтем по бутылке из-под коллекционного коньяка.
– Но есть один вопрос… – отвлек его внимание от гастрономического изобилия Ледников.
– Какой?
– Почему она так долго терпела? Почему сразу не назвала код? Судя по всему, ее пытали довольно долго, а она молчала… Почему? Жадная такая была? Бесстрашная? Нечувствительная к боли? Не похоже. Даже внешне. – На большой фотографии, висевшей в гостинице, сразу бросалось в глаза добродушное, беспечное лицо Ануш…
– Может быть, ее напоили до бесчувствия?
– Может. Или чего-то подсыпали…
– Ну, это экспертиза быстро установит.
В гостиную вошел эксперт-криминалист Петя Струминский, возившийся со своими снадобьями уже не один час в спальне. Петя был фанат своего дела. Когда работал он, можно было быть уверенным, что ничего не будет упущено, все следы и отпечатки обнаружены. Если другие эксперты, например, брали с собой на место происшествия набор из трех препаратов и затрачивали на работу по обработке следов максимум час, то Петя не ленился таскать с собой по двадцать препаратов и мог провозиться часов шесть, а то и восемь. Ему было страшно интересно работать, он постоянно выискивал новые методики обработки следов, мог даже купить какой-то новый препарат за свои деньги. Как было с люминесцентными порошками. След, обработанный таким порошком, при свете монохромного или лазерного осветителя становился гораздо контрастней и давал основания сделать гораздо более надежные заключения. Последний раз, когда Ледников работал с Петей, тот с восторгом демонстрировал ему эффект цианакрилатов – особых летучих клеев. Помещаешь в закрытую камеру предмет, на котором вроде бы нет следов, например тот же протертый пистолет, и флакон с клеем. Летучий клей испаряется, предмет покрывается белым налетом, и следы рук становятся рельефными… Петя вообще убеждал Ледникова, что следы остаются всегда, если эксперты их не выявили, значит, неправильно выбрали техническое средство для обнаружения. И если бы все эксперты работали, как Петя…