— Ух ты, какая ты красивая! — вдруг воскликнула Муся, поглядев на меня и словно впервые заметив. — Я тоже хочу такие волосы. Сделай, Поля, сделай мне такие волосы, а то меня такую лысую и не полюбит никто. Принц ее к себе возьмет, а меня бросит…
— Сделаю, все сделаю, я тебе сделаю, — привычно забормотала Поля с нескрываемой злостью.
Незаметно положив в карман брюк троечку кассет, я поспешила поскорее удалиться из пташкинского семейного дурдома, обставленного дорогой импортной мебелью… Правда, я все же успела рассмотреть двухспальную кровать-аэродром под кружевным балдахином. Интересно, зачем она несчастному супругу, если Мусю навряд ли выпускают за порог ее комнатки, разве что только в соседнюю с ней кабинку по нужде? Вон и поднос с остатками еды привычно стоял на столе, и полотенце висело на спинке кровати, словно в гостинице, пылища повсюду. Да и убирается здесь Поля, видать, раз в сто реже, чем на своей территории, и то, наверное, если Александр Петрович напомнит. Дурь все же какая-то! Вся в бриллиантах, и при этом в таком дерьме. Как обломок старого режима. А какой новый в таком случае пришел режим? Засилье «диких кабанов» и наглых, раскормленных деревенских хрюшек?
Бр-р-р! Я все больше понимала Птаха. От этих его безумных Пташек в золоченой клетке сбежишь куда глаза глядят, не то что в Москву! С чувством великого облегчения вышла я на улицу и присела на скамейку на несколько минут отдышаться. Что-то было мне в этой чокнутой семейке не ясно, продолжало тревожить. Но что именно? Я кожей чувствовала присутствие в доме некой незримой тайны, которую никак не получалось разгадать.
Эта странная Полина, попавшая, словно при помощи машины времени, из раскулаченной деревни в шикарный дом, — она же явно с приветом. Да и Пташкин-старший тоже, приютивший незнакомую девку-ходока… Я с трудом представляла, чтобы хоть кто-нибудь из моих знакомых мужчин-бизнесменов мог бы сделать что-то подобное. Мало ли сколько у кого грехов студенческой юности! Что же теперь, всех в дом брать? И еще — мамочка. Вот она-то показалась особенно странной. Что-то не похожа она все-таки на больную, настоящую сумасшедшую, совсем даже не похожа. Один мой хороший знакомый работает замом главного врача по лечебной части в нашей тарасовской психушке, и в свое время, расследуя дело о маньяке, я хорошо изучила тамошних обитателей. Всяких навидалась, ей-богу. Нет-нет, эта жалкая дамочка по сравнению с ними — само здоровье!
Во-первых, ясные, вполне осмысленные глазки. Но особенно — прическа и макияж! Я специально подошла тогда поближе, чтобы разглядеть ее лицо во всех подробностях. У нее даже губки обведены карандашом, точь-в-точь сочетающимся по цвету с кружевами на ее древнем балахоне. А ведь безумные так не выглядят. Женщины в своем уме и то не всегда… Но лепечет Муся действительно странности. А зачем? Ну конечно, чтобы все вокруг еще больше ее жалели и опекали, не переставали баловать и лелеять. Дома все равно ничего делать не нужно — на то есть Поля. А когда хочется что-нибудь выпросить, можно и попритворяться. Ничего не скажешь, эта дамочка хорошо устроилась в жизни! Сиди себе целыми днями, сериалы смотри да на картах гадай. Хотя у меня возникло минутное ощущение, что Муся хотела мне что-то сказать, изо всех сил хотела, но не стала при Полине. Как бы встретиться с ней отдельно, а? И почему бы и мне, кстати, тоже сейчас не погадать на магических костях?
Я быстренько нащупала на дне сумки заветный мешочек, что-то вроде кисета, который всегда ношу с собой. Мимо скамейки давно никто не проходил, значит, мешать мне будет некому. Быстренько бросив кости на скамейку, я тут же убрала их с глаз. Хватило нескольких мгновений, чтобы запомнить выпавшие на этот раз числа и получить приблизительный ответ на вопрос. Впрочем, и вопрос тоже был не слишком внятным. Мне хотелось понять, какую же тайну упрямо хранит квартира Пташкиных.
Итак, 1+20+25 — именно такие числа оказались при первом броске. А это значит дословно: «Вы используете свою привлекательность в эгоистичных целях, с равнодушной легкостью разбивая мужское сердце».
Не я, разумеется. Ведь гадание было направлено на дом Пташкиных. Похоже, это про Мусю. Или про русскую народную красавицу Полину?
Числа при втором броске дали весьма пространный романтический совет: мол, для того, чтобы быть любимой, нужно самой любить светло и чисто. Бред какой-то! Ничего не понятно: кто кого должен любить? Кто кого любит?
То, что я прочитала по числам третьего броска, тоже вполне могло бы подойти под сюжет «мыльной оперы». «Женщины вообще не понимают, что за слабые пугливые создания эти мужчины» — такое толкование давало сочетание 6+21+25. Это уж точно — слабые пугливые создания. Почти все.
Хотя есть исключения — например, Александр Петрович Пташкин. Вот кто еще, оказывается, способен на мужские, сильные поступки и неожиданные решения, на рыцарство и сентиментальность одновременно. Честное слово, еще немного, и я сама могу влюбиться в «дикого кабана», которого только вчера пришлось укрощать.
Ведь если разобраться, в его ярости было что-то даже благородное. Как-никак он в одиночку пришел драться за честь семьи. А вдруг у Леночки в этот момент был бы полный дом дружков? Жаль только, что внешне Пташкин-старший был не в моем вкусе. Нет, совсем не в моем. И все-таки почему мои магические кости так заклинило на теме любви? Кто тут задает тон? Пташкин-старший и его чувства к чокнутой супруге? А может, любовь Полины к Александру Петровичу? Почему бы, кстати, и нет? Или привязанность отца к беспутному сыну, которого он упорно не хочет сдавать в ментовку и готов платить любые деньги, лишь бы отыскать мальчишку самому и в очередной раз попробовать вразумить?
Впрочем, времени на пространные лирические размышления не было — я и так потеряла, непонятно зачем, полчаса на визит в квартиру Пташкиных и в результате совсем задурманила себе голову.
Нужно мчаться дальше. И желательно на своей машине. Вдруг придется от кого-нибудь драпать или догонять? Тут уж тихоходные таксисты с каменными рожами не помощники, а мне сегодня везет только на таких.
И правда — остановив машину, чтобы быстренько добраться до автостоянки в Заводском районе, я снова очутилась в компании сурового мужчины неопределенного возраста с лысиной на макушке и глубоко прочерченными на лбу морщинами. О черт! Куда только подевались сегодня веселые лихачи, которые по дороге успевают рассказать десяток анекдотов, отвесить приличное количество комплиментов и незаметно поднять пассажиру настроение?
— Можно включить кассету? — спросила я шофера, не выдерживая больше тяжелого молчания. — А то скучно что-то…
— Включите. Но не громко, — разрешил водитель с внешностью актера-трагика.
Я нащупала в кармане кассету, которую на время «приватизировала» у Муси, вставила ее в автомобильный магнитофон — в моей машине есть точно такой же — и сразу же узнала приятно волнующий голос Птаха…
«А теперь еще одно поздравление, — говорил Птах, — весьма необычное. Вот, зачитываю: Милая Мария, Маша! Какое счастье, что ты есть на свете и я могу тебя поздравить просто с отличной погодкой и передать песню в исполнении Филиппа Киркорова „Милая, милая, милая…“.»