«Тоже мне, соблазнительница! — пронеслось в моей голове. — Именно в такие минуты выясняется, до какой степени ты труслива. А роковые женщины никогда не поджимают хвост». Не знаю, почему я вдруг вспомнила про роковых женщин? Не с моей внешностью играть в такие игры.
Горчаков смотрел на меня, не отрываясь. Если бы он улыбнулся хотя бы уголками губ, все выглядело бы не так серьезно. «Надо просто сыграть роль, разве это так трудно?» — сказала я себе, закрыв глаза и пытаясь сосредоточиться. Стоявший в непосредственной близости Горчаков, вероятно, воспринял это как приглашение к действию и полез целоваться. • Он нравился мне так сильно, что я задрожала, как вспугнутый заяц. Объятия тотчас же сделались теснее. Вместо того чтобы наслаждаться поцелуем, я распереживалась: вдруг в этот момент мимо проезжает Липа и пялится на нас из окна автобуса? Или Альбина отправилась по делам и заметила машину мужа, а рядом с ней его самого, целующегося с какой-то девицей? Сейчас она подкрадется сзади и как завопит!
Я непроизвольно втянула голову в плечи. Горчаков сразу отстранился и заглянул мне в глаза:
— Что, неужели это так отвратительно? — спросил он.
Вероятно, я казалась ему бревном, покрытым инеем.
— Что?
— То, что я делаю?
«Это замечательно, — хотела выкрикнуть я. — Великолепно, потрясающе!..» А вслух сказала:
— Это непорядочно, вас Альбина ждет.
— Вы ничего не знаете, — Горчаков отпустил меня, насупился и, засунув руки в карманы, угрюмо уставился себе под ноги. — Она не является препятствием.
Я горько усмехнулась. Ну, конечно. Жена! Какое же это препятствие? Правда, сознание того, что Горчаков, мой идол, такой же, как все остальные мужчины, ничуточки не остудило мою горячность. Если бы не вмешательство Шлыкова, если бы Горчаков повел себя так же хотя бы месяц назад, я бы не смогла от него оторваться и прямо здесь, на автостраде, призналась ему в любви.
— Ладно, разберемся с этим позже, — сказал он и открыл для меня дверцу машины.
Оставшуюся часть пути мы проехали молча. Липу на дачу привез Крылов, что явилось для меня полной и абсолютной неожиданностью. Человек, который занимался безопасностью фирмы, теперь находился в непосредственной близости от меня. А мне ведь было что скрывать. Шлыков говорил, что Крылов — бывший сотрудник ФСБ. Значит, он умен и хитер и расслабляться при нем нельзя. И на Горчакова отвлекаться не стоит.
Шеф тем временем вовсю смешивал деловое и личное. Сначала мы втроем несколько часов подряд корпели над бумагами. Крылов присутствовал при этом, изображая памятник. Он сидел совершенно неподвижно, чем безумно меня раздражал. Я то и дело поглядывала на него, борясь с искушением протянуть руку и толкнуть его в плечо, чтобы проверить, не свалится ли он замертво.
— Не обращай внимания, — сказала Липа, заметившая мои терзания. — Это он так медитирует.
Мне бы хотелось, чтобы Крылов медитировал где-нибудь в другом месте, подальше от меня, но вслух я этого, конечно, не сказала. Во время обеда выяснилось, что через пару часов Альбина с малышом уезжают в аэропорт, где сядут на самолет и отправятся на Кипр поплескаться в Средиземном море. До отъезда мальчика положили спать. Я не удержалась и, как всегда, стесняясь, пробормотала:
— Кажется, мы не вовремя…
— Да что вы, — обернулась ко мне Альбина. — Не переживайте, все нормально.
Потом она о чем-то заспорила с мужем, и я обратила внимание, что Горчаков сильно раздражен. Он сказал жене что-то резкое, и та сделала ему замечание:
— Держи, пожалуйста, свои эмоции при себе. Вокруг тебя люди.
— Человек не всегда может вести себя так, как предписывают ему условности, — парировал Горчаков, пристально глядя на меня. — Он не волен в своих чувствах.
Альбина удивленно подняла глаза от тарелки и, промокнув губы салфеткой, окинула мужа долгим взглядом. Потом снова принялась за еду. Она была красива и изящна, словно героиня какого-нибудь фильма о жизни миллионеров. Звезда, каждый жест которой вызывает восхищение всей съемочной группы.
Тут слово взяла Липа и умело перевела разговор на совершенно нейтральную тему. Но мне все равно было не по себе, потому что я постоянно чувствовала на себе пристальный взгляд Крылова. Может быть, меня подозревают в саботаже и пригласили сюда только для того, чтобы разоблачить?
Я упустила нить разговора и не представляла себе, о чем только что говорили за столом. Горчаков тем временем обратился ко мне:
— У красивых женщин совершенно особый взгляд на мир, разве не так?
— Не знаю, — пожала плечами я. — Если красота действительно должна спасти мир, меня вряд ли зачислят в команду спасателей.
— Вы себя явно недооцениваете, — многозначительно сказал Горчаков.
Альбина поморщилась и, поглядев на него в упор, произнесла:
— Перестань, Серж. Марина не какая-то там старая дева, которая сохнет без комплиментов.
— А это никакой не комплимент.
— Все равно. Ты перегибаешь палку.
— С каких это пор ты стала меня одергивать?
— С тех самых, как ты решил держать меня за дуру.
Я покраснела.
— Кстати, Мариша, — сказала находчивая Липа, — я наткнулась в «Звездном мире» на большую статью, посвященную твоему мужу. Подумала, что тебе надо обязательно ее отдать. Ты не расплачешься?
Она обернулась и взяла со стула красочный толстый журнал. С глянцевой обложки смотрело улыбающееся лицо Матвея — его лучезарная улыбка, которую он дарил всем, независимо от настроения.
— Вы были замужем за Матвеем Заботиным? — изумленно спросила Альбина и, протянув руку, попросила:
— Можно?
Липа отдала ей журнал, и та, раскрыв его на развороте, принялась рассматривать фотографии: Матвей за роялем, Матвей на вручении какой-то музыкальной премии, Матвей в первом ряду партера на концерте, Матвей в окружении знаменитостей. А вот он под руку со мной. Фотография была парадная. Я стояла гордая, одетая, как модель, он смотрел на меня с обожанием. На людях мы всегда изображали счастливую пару. Это было важно для его имиджа.
Горчаков, придвинувшийся к жене, с потемневшим лицом разглядывал снимки.
— Господи, какой молодой и красивый! — не удержалась Альбина. — Так жаль…
Липа наблюдала за реакцией шефа. Крылов тоже. Во время обеда этот тип ожил и даже иногда вставлял замечания в общий разговор.
Возле стола появилась няня, одетая в дорожный костюм.
— Ребенка пора поднимать, — напомнила она.
Оказывается, они ехали на море втроем. Что ж, у Альбины должно быть время на отдых, не обремененный никакими заботами. Муж мог позволить ей не думать о расходах.