– Значит, так, Артем, я с вами не поеду, вернусь домой, – сказал Юрий Борисович. – А ты доставь Таню до железнодорожного вокзала и посади ее в поезд.
– Сделаем, – пообещал улыбчивый дяденька и смущенно покосился на мои ноги в грязных порванных колготках.
Наверное, в свете фар я выглядела не самым лучшим образом, но после всех моих злоключений комплексовать по поводу своего внешнего вида не собиралась.
– Садитесь, пожалуйста, – сказал Артем Олегович, распахнув передо мной дверцу.
– Вещи! – вдруг опомнилась я. – Юрий Борисович, мои вещи...
– Да, я про них как-то забыл. Значит, так, ложись на заднее сиденье, чтоб тебя никто не видел, подъедем ближе к моему дому, и я вынесу твои вещички. Надо ж такое придумать! Через забор она их бросила... Вот отчаянная голова! А если бы кто увидел?
– Никого там поблизости не было, – отмахнулась я и юркнула на заднее сиденье.
Теперь я имела полное право отдохнуть. Да, наверное, я заслужила покой, потому что возвращение в поселок прошло гладко. Пинкертон загрузил в машину мои пожитки, и Артем Олегович повез меня в Оренбург. Всю обратную дорогу я спала. Водитель разбудил меня, когда приехал на вокзал. Я дала ему свой паспорт, деньги и попросила купить билет на ближайший рейс до Тарасова. Пока он отсутствовал, я переоделась, сделала легкий макияж, но замаскировать синяк на подбородке было не так-то просто.
– А вот и я, – радостно сообщил Артем Олегович. – Билет купил, правда, дорогой, в СВ, других не было, и рейс только под утро...
– Спасибо, – сказала я и поняла, что этого человека надо отблагодарить, поэтому протянула ему тысячу.
– Нет, что вы! Я не возьму.
– Берите, – строго сказала я. – Это за бензин и за ночные хлопоты... Берите, а то я обижусь! Выпьете с Юрием Борисовичем за мое здоровье!
Последний аргумент сработал, и приятель Пинкертона взял у меня деньги.
– Да, еще вот что. – Я быстренько написала на листке номер своего мобильного телефона. – Передайте это, пожалуйста, Юрию Борисовичу. Пусть он мне позвонит, если ему будет что сказать.
– Передам, – пообещал Артем Олегович и спрятал мою записку в карман.
На том мы и расстались. Дорога домой всегда легче, чем из дома, тем более что на этот раз условия были намного комфортнее. Я отдала себя на растерзание пассивному отдыху. Только агентесса надоедала своими звонками, которые я сбрасывала, не отвечая. Кто бы мог подумать, что Елизавета Артуровна окажется такой охочей до сыскной работы! Хоть я и раскрыла у нее детективный талант, но развивать его дальше не собиралась.
Колеса стучали, стучали, стучали...
* * *
В Тарасове лил проливной дождь. Меня никто не встречал, хотя я называла клиенту по телефону номер поезда и вагона и он принял эту информацию к сведению. Только дома я обнаружила, что Александр Станиславович прислал мне эсэмэску. Он сообщил, что его вызвали в больницу на экстренную операцию, а также просил прийти к нему домой завтра в десять утра.
В поезде я думала о том, как и где искать теперь Соню Кривцову. После встречи с Мироном Софья, конечно же, сочла самым разумным для себя исчезнуть из жизни всех, кто ее знал, раствориться в толпе, начать новую жизнь в другом месте и в другом окружении. Кривцова явно умеет это делать, в Тарасове ее подвела лишь нелепая случайность. Какой населенный пункт она выберет? Если беглянка уехала из Тарасова не на поезде и не улетела на самолете, то узнать, куда она направилась, будет очень сложно. Лично я на ее месте так бы и поступила, воспользовалась бы автобусом или попуткой, чтобы не оставлять следов.
Я решила, что надо завтра рассказать Писаренко все, что было в прошлом Софьи Кривцовой, почему она стала Ольгой Верещагиной. Мне до сих пор удавалось находить выход из самых тупиковых ситуаций. Я могла бы распутать и этот клубок, тем более что дальнейшие поиски становились уже просто делом чести.
Пронзительный звонок будильника вырвал меня из глубокого сна. Не открывая глаз, я нащупала его и отключила, мысленно дав себе отсрочку на пять минут, потом еще на десять. После легкого сотрясения мозга хотелось покоя, но надо было вставать и идти к клиенту с отчетом. А потому пришлось подниматься, совершать неизбежные водные процедуры, запихивать себя в джинсы и заливать в себя кофе. Надо признаться, что за время командировки в паршивый Светличный я несколько отвыкла от кофейного священнодейства, поэтому сварила «Арабику» кое-как. О чем быстро пожалела. Работа не должна влиять на приятные привычки.
Позавтракав, я приступила к макияжу. Надо было тщательно замаскировать синяк, но толстый слой тонального крема и пудры своей неестественностью только привлекал внимание к травмированному подбородку и очень походил на театральный грим. Немного подумав, я нашла способ получше – два раза обмотала вокруг шеи желтый шарф, а-ля Остап Бендер. Конечно, это был не мой стиль, но что делать! Мне совсем не хотелось, чтобы хирург знал, чего мне стоила информация, которую я собиралась ему преподнести.
В каждой профессии существуют свои маленькие тайны... Наверняка они были и у него, и если бы Александр Станиславович вдруг захотел мне поведать в деталях о том, что и как он творит во время полостных операций, я бы вряд ли была от этого в восторге.
* * *
Писаренко открыл мне дверь и пригласил войти. Не успела я снять куртку, как он сообщил мне с какой-то натянутой улыбочкой:
– Таня, знаете, а Оля нашлась...
– Как нашлась?! – Я раскрыла рот от изумления.
Эта новость опровергала все мои логические измышления и низводила до нуля эффект от моей командировки. Нет, я, конечно, обрадовалась, что в этом деле теперь можно ставить точку, осталось только получить полный расчет, но все-таки это было как-то неожиданно...
– Да, нашлась, вчера она вернулась и все мне объяснила, – Александр Станиславович замолчал, потому что зазвонил телефон. – Простите меня, я подойду к аппарату...
– Да-да, конечно, – ответила я и прислонилась к стене.
Откровенно говоря, я почувствовала себя совсем нехорошо. На меня одномоментно обрушились слабость, головная боль и сознание того, что все мои усилия были напрасными. Можно было не ездить в этот чертов Светличный, не месить там грязь и не подставлять свою голову под удары. Напрасный труд! Соня вернулась к Писаренко и сама рассказала ему о своем прошлом...
Так тебе, Таня, и надо! Решила всем доказать, что ты суперсыщица всех времен и народов... Вот теперь и ходи в синяках! Правильно говорил Пинкертон, правильно: «До добра свидание с Мироном не доведет». И Кирьянов предупреждал, чтобы я не лезла на рожон. Старших надо слушаться, они не будут возводить напраслину... Да и двенадцатигранники предупреждали, что мое путешествие может принести не только радость, но и огорчение. Пожалуй, я действительно была расстроена пустыми хлопотами.