Дождавшись, пока солдат уберет со стола и отдалится от машины, Александр вытянул сигареты и, угостив следователя, закурил сам.
– Я так понял, Андрей Павлович, – он выпустил дым в сторону, струя из «афганского кондиционера» мгновенно развеяла его, – что вы знаете больше, чем мне казалось. Так?
– Завидую я вам, Александр Николаевич. – Капитан до сих не мог прийти в себя после бурного визита, с удовольствием выдыхая сигаретный дымок. – Столько хороших людей за вас переживает…
– И кто именно? – поинтересовался Петренко.
– Могу назвать поименно, – согласился Серебряков, – как говорится, не для протокола. Хотя для протокола имею письменные свидетельства полковника Худайбердыева. Еще до того, как он попал в госпиталь, – исправился юрист, глядя в удивленные глаза старшего лейтенанта. – Еще имеются показания майора Чабаненко, тоже спецпропагандиста.
Кроме того, не для протокола, – военюристу понравилась игра слов, – за вас ходатайствовал командир охранбата подполковник Гайтанцев, секретарь парткома вашего соединения подполковник Ветла, да еще – ваш начальник разведки майор Дардин. Вы не поверите, но за вас моему руководству замолвил словечко исполняющий обязанности начальника тыла Сороковой армии полковник Спицин, чей кунг мы сейчас занимаем, – по-доброму улыбнулся капитан.
– Понятно, чья это забота! – засмеялся Александр, вспоминая лукавую улыбку Оксаны.
– Эх, – мечтательно потянулся, почти простонав, очкарик, утапливая окурок в пепельницу. – Мне бы такого защитника…
«Бедняга, – посочувствовал в душе собеседнику Хантер. – Видимо, к бабе уже больше как полгода не прикасался…».
– Однако есть некоторые лица, характеризующие вас крайне отрицательно, – очкарик вылил ушат ледяной воды на Сашкину голову. – Это подполковник Михалкин, майор Иванов, командир саперного взвода вашей бригады, старший лейтенант Дубченко, тот же майор Волк, в конце концов…
– Надо было кончать Монстра ночью! – В глазах и мыслях Хантера блеснули вспышки ночных выстрелов. – Пожалел сволочь, какой же я дурак!
– Заканчиваем допрос, – капитан юстиции вернулся на грешную землю. – Большая часть вопросов нами уже отработана…
– Давайте, – не очень весело согласился замполит четвертой роты.
– У меня есть расшифровка радиопереговоров, – военюрист играл уже открыто, – которые велись вами во время ночного боя. Вот она, – он протянул напечатанные на машинке, прошитые, пронумерованные и заверенные печатями листы серого цвета, – можете ознакомиться.
– Благодарю, Андрей Павлович, но не нужно, – спокойно ответил старлей, вновь закуривая. – Это те, что пеленгаторщики поназаписывали? – удивил он осведомленностью.
– Да, – согласился капитан. – Я смотрю, вы не такой простой, как мне показалось в начале допроса…
– Не обижайтесь, товарищ капитан, – обратился к собеседнику Хантер. – Но я действительно владею определенной информацией, но сейчас я просто не в состоянии читать, что бы то ни было. Из-за контузии я не могу сфокусировать взгляд на мелких деталях.
– Да, конечно-конечно, – быстро согласился капитан юстиции. – Я помню медицинские рекомендации.
В дальнейшем допрос продвигался еще быстрее. Определенные зацепки возникли только однажды – каким образом (на какой волне) покойный старший лейтенант Кривобоцкий связался со старшим лейтенантом Петренко, поскольку этот обмен пеленгаторщики не зафиксировали? И тут Александр мастерски повернул минусы, недавно игравшие против него, в свою пользу.
Не моргнув глазом он сообщил, что, дескать, связались между собой на каких-то волнах сначала радисты, а уже потом – замполиты. Радисты спецназа полегли в ночных боях, Болгарин лечился в далекой Москве, и вопрос был закрыт.
Правда, еще в одном месте пришлось попотеть – когда военюрист спросил о Пол-Поте, точнее, о стрельбе по нему из трофейного оружия. Наученный майором Чабаненко, Хантер стоял на своем, дескать, стрелять не стрелял, все это клевета, оружие (АПС) было, но он отдал пистолет спецпропагандистам, а те раздерибанили и передали, в свою очередь, сотрудникам КГБ для передачи семье погибшего майора Аникеева… Капитан тщательно записывал все, что говорил старлей, а тот, не читая, подписывал бумаги.
Оказалось, что свидетелей позорной для Пол-Пота сцены, когда тот обмочился, словно и не существовало в природе. Показания взводных, Кузнечика, других срочников раскрывали исключительно картину огневого боя с душманами, обстреливавшими подорванный посреди реки танк, на котором и находились Аврамов, Петренко со своими подчиненными – живыми и мертвыми. Письменных свидетельств эпизода стычки с Волком не существовало по определению – Хантера не сдали, Кузнечик сдержал слово…
– Вот и все, – удовлетворенно заключил капитан юстиции, осматривая горку исписанных листов. – А вы боялись, Александр Николаевич!
– Андрей Павлович, – с каверзой в голосе ответил тот. – Я свое отбоялся в ту ночь, возле высоты «Кранты», – беззастенчиво глядя в глаза следователю промолвил старлей. – Давайте уже заканчивать это сфальсифицированное дело!
– Пожалуй, – согласился Серебряков. – Отныне согласуем некоторые формальности. Вы не волнуйтесь, – опасаясь, как бы Хантер своими причудами не спровоцировал новый приступ. – Наши юридические термины звучат жестко, однако не содержат в себе такой страшной угрозы, как кажется поначалу.
Выходило так: поскольку Петренко является подозреваемым в совершении им преступлений по статьям Уголовного кодекса таким то… (Саня не запоминал, следуя совету очкарика – не нервничать), пунктам таким-то…, то капитан юстиции Серебряков, в полном соответствии с такими-то положениями Уголовно-процессуального кодекса, переводит старшего лейтенанта Петренко в иной статус – из подозреваемого Александр перевоплощался в… обвиняемого!
Дабы Хантер не избежал ответственности (не убёг, что ли?!), следователь избрал для него очень интересную превентивную меру – подписку о невыезде! Расписываясь под этим документом (спровоцировавшим у старшего лейтенанта невеселый смех), Хантер подколол капитана.
– И это – в воюющем Афганистане! – кисло усмехнулся он. – Вы помните, как в кинофильме «Служебный роман» главная героиня говорила: «Анатолий Ефремович! Вы в своем уме?»
Чрезвычайно серьезный следователь, ничуть не обидевшись, успокоил обвиняемого, дескать, это лишь формальная процедура, на самом деле, к нему будет применена иная превентивная мера, применяющаяся в Союзе к солдатам и сержантам срочной службы – оставить при исполнении служебных обязанностей под надзором и под ответственность командира войсковой части (в Сашкином случае – командира соединения). Хантер для вида согласился с военюристом, но через миг вновь взбунтовался.
– Андрей Павлович! – обратился он к старшему следователю, удовлетворенному тем, что изнурительная и неблагодарная работа, наконец, заканчивается. – Я, конечно, извиняюсь, нам в Свердловском высшем военно-политическом танко-артиллерийском училище имени «дорогого» Леонида Ильича Брежнева давали лишь так называемые Основы советского военного законодательства, и у меня, к сожалению, нет университетского юридического образования, в отличие от вас.