Автомобильная традиция прижилась в других родах войск. Каждая часть по-своему увековечивала память своих погибших: автомобилисты вмуровывали в бетон рулевые колеса, трубачи – трубы полевых трубопроводов, комендачи – «фирменные» стальные шлемы, а вот десантники и спецназовцы, саперы, танкисты, пехота и артиллеристы большей частью рисовали на камнях и плитах свои эмблемы. Общим для всех памятников оставалось одно – до боли малый разрыв между датами рождения и гибели парня. Срок жизни большинству из них война отмеряла небольшой – двадцать лет или немного больше. Один раз проехали памятник в виде гранитной плиты, на которой виднелась фотография молодой красивой женщины в пилотке, над фото бронзовой краской была нарисована медицинская эмблема, под памятником лежал букетик еще не совсем увядших местных цветов… Некоторые памятники хранили на себе жестокие отметины войны – следы от пуль и осколков: очевидно, «духи» мстили нашим погибшим, даже после смерти.

Суровыми часовыми время от времени вставали вдоль пути форты. Это были так называемые точки – сторожевые заставы советских и правительственных афганских войск. На каждой из советских застав трепетал на ветру красный флажок на самодельном флагштоке. Выглядели точки довольно грозно – земляные валы, мощные каменные и глинобитные стены, оскалившиеся стволами разнообразнейшего оружия.

Чего только тут не было! Танки, САУ, БМП, БТР и БРДМ [44] , пушки различных систем, реактивные установки «Град», автоматические минометы «Василек», 120-мм и 82-мм минометы, крупнокалиберные пулеметы, станковые противотанковые и автоматические гранатометы, а также целые арсеналы стрелкового оружия!

На некоторых заставах находились даже позиции ПТУРов и пакеты НУРСов, очевидно, снятых с вертолетов и легких самолетов. Все «точки» на несколько раз опутывались МЗП (так называемыми «малозаметными препятствиями», в народе просто – «путанка») и колючей проволокой, а многочисленные растяжки по периметру были заметны невооруженным глазом, даже с дороги.

– Да, наверное, невеселая жизнь на точках, – заметил Хантер. – От хорошей жизни так себя не охраняют.

Как только боевая колонна подходила к расположению фортов, как все их население вылезало на стены и валы, радостно приветствуя войска, проходящие мимо. Александр с бойцами охотно отвечали тем же.

«Точки», где находились правительственные афганские войска, выглядели иначе – укрепления полуразрушены, далеко не всегда укреплены в фортификационном плане, инженерные препятствия и минно-взрывные заграждения на множестве «точек» вообще отсутствовали. А вот военная техника, находившаяся на вооружении этих застав, приводила в замешательство (особенно тех, кто видел это впервые) многих из шурави, справедливо представлявших, что подобное можно увидеть лишь в кинолентах о Великой Отечественной.

Впервые Хантер вживую увидел «в деле» такие раритеты, как легендарные танки Т-34, ИС-2 и ИС-3, самоходки СУ-76, СУ-100, СУ-122, реактивные установки БМ-13, (именно их в «ту войну» прозвали «Катюшами»), артиллерийские орудия устаревших систем, вероятно, в свое время разрушавших Берлин, допотопные БТР-40 и БТР-152 типа «кабриолет».

Стрелковое оружие «зеленых» вызывало удивление и уважение к старости – автоматы ППШ и ППС, ручные пулеметы Дегтярева, станковые пулеметы Горюнова, ДШК, карабины СКС, пистолеты ТТ и тому прочее. Казалось – советские военачальники без особого сожаления отдали афганским Вооруженным Силам целые арсеналы всяческого металлолома, без очевидной пользы ржавевшего и пылившегося на бесчисленных базах хранения в Союзе. Судя по всему, таким образом в СССР решалась проблема утилизации разнообразного милитаристского барахла…

Христос воскрес!

– …Товарищ старший лейтенант! Товарищ старший лейтенант! Вас начальство ждет! – отогнав наваждения, растолкал его боец. Через силу Петренко продрал глаза и вылез из техники. Солнце начинало клониться к Западу, возле бээмпэшки топтался майор Чабаненко. Худой, подтянутый, в выгоревшей форме, панаме, кроссовках и «лифчике», с автоматом на плече, он был похож скорее на молодого взводного, чем на человека с положением, от слова которого зависит многое, вплоть до жизни людей. Поздоровались.

– Да, земляк, здоров «массу топить»! – пошутил майор на специфическом армейском сленге. – Час прождал, другой, смотрю – уже скоро вечер, а ты никак не очнешься!

– Да и не заметил, как вырубился. Устал я, Павел Николаевич, – ответил старлей, зевая. – За двое суток ни на секунду не присел.

Было трудно стоять, ноги не гнулись в коленях, болела каждая клеточка тела, Сашке казалось, что побывал под танком.

– Ничего, на том свете выспимся, – утешил земляк. – Тут твои подчиненные ящиков набросали вместо стульев, присаживаемся, есть серьезный разговор, – предложил он самодельный стул.

– Не могу я, товарищ майор! – отказался Александр. – Жрать хочу, аж поджилки трясутся, сутки натощак сайгачил.

– Давай ешь, – согласился майор, – и я с тобой, сегодня лишь завтракал.

Старшина приятно удивил – на ящиках была накрыта просто сказочная поляна – половина отваренной курицы, беляши с тушенкой, две банки с консервированными крабами и… три отваренных яйца, выкрашенных в изумрудный цвет!

– Ну, старшина, ты и даешь! – изумленно промолвил старший лейтенант, захлебываясь слюной.

Майор тоже выглядел ошеломленным, нервно сглатывая голодную слюну.

– Так сегодня же Пасха! – объяснил Оселедец, широко улыбаясь. – Христос воскрес!

– Воистину воскрес! – хором ответили офицеры-политработники.

Христосоваться не стали.

– Где же ты, старшина, добыл такое богатство? – спросил Александр.

– Когда ехали мы от ПКП армии сюда, – с удовольствием рассказывал Оселедец, – увидел хадовцев, шарахавшихся разбитым кишлаком. Они прочесывали местность, – пояснил он. – Я присмотрелся, а у них в руках – куры, яйца, один – теленка ведет на веревке.

– Колхоз «Червоне дишло», одним словом? – засмеялся Чабаненко.

– Точь-в-точь! – подтвердил прапорщик. – Вот я им и объяснил, мол, у нас сегодня большой праздник и нам нужны: «курка, млеко, яйка»…

– Как же ты им объяснил? – захохотал майор. – На каком-таком языке?

– Ну, предположим, пару слов ихних я знаю! – в шутку обиделся прапорщик. – А так, конечно, на родном, украинском, ну и немного – на русском. Правда, они не совсем меня поняли – кто воскрес, а потом решили, что это Ленин у нас воскрес, перепугались да и отдали курку с яйцами. А теленка не отдали, заразы… – загрустил Оселедец.

– Ха-ха-ха! – от души засмеялись офицеры.

– Они теленка потому не отдали, – держался за живот Павел Николаевич, – побоялись, чтоб ты им о чудесном воскресении Сталина не сообщил!

– А яйца чем покрасил? – сквозь смех поинтересовался Сашка.