– Быть готовыми к отражению огневой атаки! На лобовую атаку в этот раз не решатся, – уверенно заявил «ротный, овладевший высотой в котловине». – Хотя, стрельбы будет много, ежели старшина нам не врет…
– Я ж тебе по секрету, Хантер! – в шутку обиделся Оселедец.
– Тогда по местам! – подвел черту Петренко.
– Может, отдохнешь немного? – приблизился Дыня после совещания. – Выглядишь ты не очень…
– А Монстр? – криво ухмыльнулся тот. – А Пол-Пот?
– И что теперь? – вопросом на вопрос ответил комвзвода-1. – Обос…ся и не жить? Пусть они занимаются своими делами, а мы своими! Так что, перебирайся на БМП Лесового, и верни мне моего Шамана, – предложил Денисенко. – А там Кузнечик возьмет тебя под свою опеку.
– Наверное, так и сделаю, Вовчик! – согласился Хантер. Вдвоем двинулись к командирской бээмпэшке, где бойцы под руководством сержанта Кузнецова дооборудовали КП. Долбили окопы (с помощью ломов и нехорошей духовской матери), натягивали масксетки, бронированная машина со стороны кишлака была обложена толстым слоем камней, едва не по самую башню.
Назначив Дыню временно вместо себя, Хантер решил поужинать и отдохнуть. У Кузнечика все уже было наготове – и ужин, и место для отдыха в десантном отсеке. Поели, настроения для болтовни не было – уж очень трудным оказался день. Но по выражению глаз Кузнечика, старлей сообразил – тот хочет поговорить.
– Говори уже, Володя, не томи! – в промежутке между едкими затяжками «Донских» промолвил офицер.
– Понимаете, Александр Николаевич, – тихо начал сержант. – Мы здесь посоветовались и кое-что решили…
– Что же вы решили? – улыбнулся замполит роты. – Помочь мне?
– Именно так, – подтвердил сержант. – Сегодня кто только не спрашивал о вас: подполковник Ветла, «Агент 007», начпо, и тот майор, что с вами завтракал, еще какие-то «приблуды» из штаба армии! Всех интересовали вы и ваши взаимоотношения с личным составом роты.
– И что с того? – деланно безразлично спросил Петренко: ему действительно было все нипочем – свое он уже отбоялся.
– А то, что решили мы вам помочь, – сообщил сержант. – Вы к нам по-человечески, и мы к вам – тоже.
– В чем помощь ваша? – прозвучал спокойный вопрос.
– В том, что каждый боец в четвертой роте сейчас знает – что о вас можно говорить, а о чем – нельзя! – улыбнулся Кузнечик.
– Это хорошо! – согласился замполит роты. – А подробнее?
– Нельзя говорить, что в ночную засаду вас потянул Лом, – сержант начал перечислять грехи молодого офицера. – О том, что вы стреляли из трофейного АПС по Пол-Поту, что вы угрожали тем же пистолетом Щупу и расстреляли шаманский чайник, тоже из трофейного оружия…
– М-да-а, многовато я успел нагрешить в последнее время! – засмеялся офицер, выплевывая бычок, которым едва не опалил губы. – Откуда ты про все это узнал?
– Солдатское радио. – Кузнецов был лаконичнее Чехова.
– Хорошо, Володя. – Старлей пожал крепкую сержантскую ладонь. – Благодарю за мужскую солидарность!
– Знаете, Александр Николаевич, – потянуло на откровенность сержанта. – Во многих «солярных» подразделениях солдаты и сержанты срочной службы между собой называют офицеров и прапорщиков «шакалами».
– Слыхал… – согласился замполит десантной роты.
– И у нас были попытки чего-то подобного, – сообщил ротный «ночной авторитет». – Однако мы с Логиным враз их прекратили, и эта дурная традиция в нашей роте не прижилась. Хотя, среди срочной службы всегда и всюду принято, дескать, офицера или прапорщика в затруднительную минуту «сдать» по полной программе не является большим грехом, однако в вашем случае сработало исключение.
– Чем же я провинился? – подколол сержанта Петренко.
– Первым прыгнули в кяриз, и «крайним» влезли на танк, – спокойно промолвил Кузнецов, смотря Хантеру в глаза.
– Твое солдатское радио имеет длинные уши! – задумался тот. – Еще раз благодарю за поддержку!
После ужина и душевных разговоров, Александр прошелся по позиции роты. Все было готово к ночному бою, никаких признаков разгильдяйства и недисциплинированности: каждый военнослужащий знал, что ему нужно делать. Все вокруг было замаскировано, ни одного проблеска огня, ни один фактор не выдавал присутствия людей и боевой техники.
Петренко успокоился и вернулся к командирской броне. Опыт подсказывал – первую половину ночи «духи» не воюют, начиная активно действовать где-то после второго часа ночи, продолжая паскудничать до первого намаза.
В десанте бойцы выстлали из спальников логово. Хантер, сняв с себя «лифчик» и кепи, прилег. Был он трезв, но его штормило так, словно накануне выпил литр водки. Яркие звезды в открытой корме прыгали прямо перед глазами, кружась хороводами. Александр закрыл глаза, но звезды не прекращали танцы. Тошнило, вспоминались неприятные картинки недавнего прошлого, последний звонок в ушах надоедливо звенел и звенел. Сильным усилием воли Хантер принудил себя переключиться на воспоминания…
* * *
…В Джелалабаде все происходило по плану – колонну загнали в отстойник, так называли огромную площадку вблизи ППД шестьдесят шестой общевойсковой бригады. С трех сторон эту территорию окружали местные чудеса – проточные тропические болота с исполинскими (до трех с гаком метров!) камышами, значительно усиливая тяготы и лишения местных погодно-климатических условий, когда к страшной жаре присоединялся парниковый эффект, по причине весьма высокой влажности.
Джелалабадский гарнизон был приближен к Пакистану, именно поэтому здесь дислоцировалось видимо-невидимо советских войск. Основу гарнизона составляла 66-я отдельная общевойсковая бригада, по численности значительно превосходящая некоторые «союзные» дивизии.
В скором времени «отстойник» был заставлен техникой десантно-штурмовой бригады, хотя и для других частей из состава армейской колонны место тоже нашлось. Ротный сбегал на коротенькое совещание к Ермолову. Быстро возвратившись, приказал всем отдыхать – ужинать сухим пайком, а потом – выставить парные посты.
Для инструктажа по организации службы войск должен был прибыть помощник начальника штаба 66-й бригады, какой-то там капитан. Александр с радостью согласился поесть и отдохнуть – день оказался изматывающим.
Один баран, из приобретенных на перевале, уже был зарезан Шаманом и им же расчленен. Старшина готовил сразу же два кушанья – шурпу из субпродуктов и собственно шашлык.
Второму мелкому и рогатому Шаман также не оставил никаких шансов: отработанным ударом, поставив барана на колени передних ног, засунул в ноздри два пальца, задрал голову и кривым духовским ножом мастерски перерезал животному горлянку. Переждал, пока вытечет кровь, после чего отрезал барану голову, нацепил ее на какой-то колышек рогами кверху, прислонив к БМП, саму тушу разделал за минуту-другую. Появился Лом с бойцами, забрал свежину.