Они сидели в номере, дожидаясь десяти часов, когда Пэм отведет их на сходку банды, похитившей короля Майкла. Больше всего Изабелле хотелось узнать главаря похищения, человека, который руководил заговором.
– Мы уже этим занимались, – отозвался Адам, меривший шагами пространство комнаты. Он был похож на льва, не находившего себе места в клетке.
– Но мы, наверное, что-то упустили, – ответила она.
В течение последних двух дней, с тех пор как она бросилась в его объятия и предложила заняться любовью, а он холодно отверг ее, они были в натянутых отношениях. Расстояние между ними сокращалось, только когда они играли роли Беллы и Адама Вилкокс.
Адам теперь проводил ночь в кровати, но они, забираясь под одеяло, старались не прикасаться друг к другу. Однако во сне они находили друг друга. Иногда он нечаянно обнимал ее рукой или их ноги переплетались. По ночам, когда голос рассудка спал, истосковавшиеся тела тянулись друг к другу.
Любая нечаянная физическая близость днем была для Изабеллы настоящей мукой.
Если Адам касался ее руки, ее сердце рвалось к нему; если он задевал ее плечом, ее пронизывала волна возбуждения.
– Первый человек в этом списке – Николас. В отсутствие вашего отца королем должен быть он, – сказал Адам, не прекращая своих хождений.
– Но мы знаем, что Николас не имеет к этому отношения, потому что Бена похитили вместо него, – возразила Изабелла. – К тому же Николас никогда бы сознательно не навредил отцу.
Адам остановился и кивнул. Он потер рукой подбородок, удивляясь тому, как быстро отрастала борода.
– Я согласен, что принц Николас – достойный человек, так что мы переходим к наследнику второго уровня, то есть вашему дяде Эдуарду Изабелла нахмурилась и постаралась сосредоточиться, чтобы изгнать воспоминания о чуде пробуждения в объятиях Адама.
– Я не могу поверить в то, что за всем этим стоит дядя Эдуард. Он вернулся в Эдембург после многих лет, проведенных в США, специально, чтобы помириться с отцом. Мне трудно представить, что он приехал ради того, чтобы похитить моих отца и брата и завладеть короной.
Адам наконец прекратил хождение по комнате и опустился на стул.
– В это действительно трудно поверить, принимая во внимание то, что Эдуард решил отречься от престола.
– После него право наследования имеет Люк. – Изабелла подумала о своем двоюродном брате. – Но кажется странным, что человек, которого отделяют от трона три персоны, станет ввязываться в такую историю. Откуда он мог знать, что его отец заболеет и откажется от короны?
– Согласен. Эдуард еще нестарый человек.
Сколько ему, лет пятьдесят пять? – Изабелла кивнула, и Адам продолжал:
– Эдуард вполне мог бы править еще лет двадцать пять или тридцать.
– Слишком долгий срок, чтобы преступник согласился ждать, – ответила Изабелла.
– Вы правы. – Адам взглянул на часы. Нам пора.
Сердце Изабеллы подпрыгнуло. Пора.
Пришло время встретиться с Пэм, проникнуть в банду, похитившую отца. Она надеялась, она молилась Богу, чтобы к концу сегодняшнего вечера что-нибудь прояснилось.
Она встала, и они направились к двери.
– На сцене Адам и Белла Вилкокс, – пробормотал Адам и взял ее за руку.
Он не отпускал ее руку, пока они шли через бар к выходу. Изабелле приятно было ощущать свою ладонь в его руке, такой большой и сильной.
Он отпустил ее руку, только когда они вышли на улицу и направились к остановке, где их должна была ждать Пэм. Лишившись его поддержки, Изабелла почувствовала себя слабой и беспомощной. Только сейчас она осознала всю глубину своей любви к Адаму Синклеру. Она любила его так, как никого и никогда. Любовь к нему была столь сильна, что у нее перехватывало дыхание при одной мысли о нем. Это открытие поразило ее, как молния, она споткнулась, и Адам снова взял ее за руку.
– Все в порядке? – спросил он, сохраняя невозмутимый вид.
Она молча кивнула, боясь, что если заговорит, то не сможет скрыть от него своих чувств. Молча они продолжали путь.
На сердце у Изабеллы было тяжело. Она любила его с тех пор, как начала под его командованием служить на флоте, но опасение, что роман с принцессой может сломать ему карьеру, не позволяло им дать волю чувствам.
Теперь же между ними стояло другое препятствие: он совсем не любил ее, в то время как она сходила с ума от любви.
– С вами все нормально? – услышала она откуда-то издалека его голос.
Нет, со мной не все нормально. Я люблю тебя и не знаю, что с этим делать. Я люблю тебя, и мое сердце разрывается на части.
– Конечно, все в порядке, – отозвалась она, – только немного нервничаю.
– Это даже хорошо. То, что вы нервничаете, означает, что вы осознаете опасность предприятия. Это поможет вам здраво мыслить.
– А вы нервничаете? – в свою очередь спросила она.
Он бросил на принцессу серебристый взгляд, от которого у нее потеплело на сердце.
– Немного.
Пэм уже стояла на остановке и, увидев их, поспешила навстречу.
– Надеюсь, что я поступаю правильно, обеспокоенно проговорила она, когда Изабелла представила ей Адама.
– Разумеется, правильно, – мягко сказал Адам. – Вы делаете доброе дело не только для принцессы Изабеллы, но и для всей страны.
Его слова, казалось, успокоили Пэм, а Изабелла почувствовала, что любит его еще сильнее за то, что он инстинктивно понял, какие слова были нужны этой хрупкой женщине.
– Нам пора идти. Идти довольно долго, так как никто не приезжает на такие сходки на машине.
Они молча миновали насколько зданий.
Изабелла раньше никогда не бывала в этой части Эдембурга. Многие офисы были закрыты и глядели на мир разбитыми или заколоченными окнами. Дома были маленькими и неухоженными. Всюду виднелись следы запустения.
– Вы не вспомнили, не говорил ли Шейн, где держат моего отца? – мягко поинтересовалась Изабелла по дороге.
Пэм расстроенно покачала головой.
– Я только и делала в последние два дня, что ломала над этим голову. Только один раз я слышала, как Шейн говорил кому-то по телефону, что королевская пчелка прячется в сотах.
– В сотах? Что это значит? – спросила Изабелла, Пэм пожала плечами.
– Не знаю, может быть, ничего. Может быть, Шейн просто так выразился.
– Не можете ничего больше припомнить? настаивал Адам.
– Простите, – на ее лице отразилось сожаление, – нет, но если я что-нибудь вспомню, то обязательно скажу. Но мы почти на месте.
Они прошли вдоль еще одного дома, свернули и начали пробираться сквозь колючий кустарник к заброшенной церкви. Пэм провела их к задней двери, висевшей на одной ржавой петле. Все стены старого здания были изрисованы, и сердце Изабеллы сжалось при мысли о том, что ее отец мог томиться в таком ужасном месте.