— Не волнуйся, мы ничего не упустим! А сейчас возьми эту штучку. — Талеев протянул девушке маленькую плоскую «пуговицу» размером с десятикопеечную монету и не толще миллиметра. — Одна ее сторона покрыта сверхстойким клеем, чтобы надежно крепиться на теле. Ее не определяет ни один детектор, потому что сама она не излучает никаких волн. Зато прекрасно принимает сигналы с моего спутникового телефона. Так что связь, хотя и односторонняя, у нас с тобой будет. Думаю… нет, абсолютно уверен, что главную весточку ты получишь, еще не доходя до цели. И напоминаю: опасайся Алборза!
В этот момент абсолютно неслышно отошла в сторону одна из стенных панелей. В образовавшийся проход в помещение вошла служащая-мусульманка:
— Время вышло. Мужчины начинают нервничать. Пора.
Талеев обернулся к Гюльчатай:
— Кстати, как ты организовала звонки металлодетектора? У нас был совсем другой план.
— Помнишь, командир, два года назад во время операции на Шпицбергене меня ранило в левое бедро? Пуля задела кость и выбила из нее приличный кусок. А потом, во время одной из моих… командировок в Германию к «друзьям» из «Бригад Красной Армии» я ненадолго легла в клинику. Кость мне полностью воссоздали, даже минимальной хромоты не осталось. А сверху прикрыли временной защитной панелькой. Все случая не подворачивалось ее снять, уже можно. Зато неожиданно оказалось, что детекторы на нее отлично реагируют!
— Да-да, — подтвердила служащая. — Мы уже оформили для вас официальную бумагу, где подтверждаем наличие лечебной пластины в вашем бедре. Предъявите ее своим… родственникам. А в будущем этой справки будет достаточно для всех досмотровых пунктов. Прощайтесь!
Служащая деликатно отвернулась. Несмотря на это Талеев и Гюльчатай лишь смущенно взялись за руки и пристально посмотрели в глаза друг другу. Наверное, в этом взгляде было выражено все. Талеев развернулся и поспешно вышел в стенной проход. Панель за ним сразу закрылась. Обе женщины, оправив свое одеяние, шагнули к «официальному» выходу из досмотровой комнаты…
— Ну, что вы, право! Конечно, конечно, я прекрасно помню вашу… сестру. Такая красивая, такая добрая! — круглое, луноподобное лицо заведующей детским домом в Ашхабаде было приторно слащавым и хитрым. — А как она девочек любила! Ни за что не хотела расставаться.
Заведующая всхлипнула очень натурально, промокнула сухие маслянистые глаза шелковым платочком, который неспешно вытащила из глубокого выреза цветастого платья, и деловито произнесла:
— Вся бухгалтерия у нас в полном ажуре. Каждая копеечка на учете.
Дама открыла стоящий в углу большой металлический сейф и вытащила из его темных глубин несколько толстых папок.
— Взгляните, пожалуйста. Это вам не какой-то компьютер, здесь все записи-подписи подлинные. Так дорого сейчас стоит содержание каждого ребенка! Вот и девочки. Такие были запущенные! Пришлось заплатить за лечение… потом, питание, конечно, особенное, восстанавливающее… одежда — они же совсем раздетые были, школьная форма, учебники, тетради… Наконец, документы выправить подлинные…
Аракчеев пытался сдерживаться изо всех сил, но тут выдержка подвела его:
— Ах ты… За деньги, которые тебе оставила… наша сестра, можно было не просто кормить и одевать всех ваших воспитанников не один год, а вообще построить на этом месте роскошный дворец!
Узенькие заплывшие глазки заведующей мгновенно стали колючими и злыми, и голос сорвался на визг:
— Кто вы такие, чтобы вмешиваться в наши дела?! Убирайтесь отсюда, пока я охрану не позвала!
— Уважаемая! — Виталий попытался успокоить мгновенно вспыхнувшую даму. — Мы вовсе не собираемся никуда вмешиваться. И верим, что отчетная документация у вас в идеальном порядке. Наша добрая сестра лишь попросила обязательно повидать девочек, передать им гостинцы…
Заведующая вроде немного успокоилась:
— Передать гостинцы, конечно, можно. Оставьте их прямо тут, в моем кабинете.
— Нам бы хотелось лично, так сказать.
— Боюсь, что это вряд ли получится. Девочки оказались такие умные, послушные, воспитанные, что сразу заинтересовали несколько прекрасных супружеских пар, стоящих в очереди на усыновление. Кстати, ваша сестра ничего не говорила об отказе от поиска приемных родителей! Так что теперь эти несчастные сиротки обрели наконец долгожданный уют, покой и любовь в своих новых семьях.
— Нам бы хотелось навестить их.
— Сожалею, но это противоречит правилам. Я не имею права разглашать тайну усыновления…
Пока Снайп пытался умилостивить нервную фурию, Вадим заинтересовался папками, которые россыпью лежали на краю стола. Пользуясь тем, что все внимание заведующей переключилось на обходительного и вежливого красавца блондина, он подошел к бумагам и, как бы нехотя, начал их перелистывать. Вот досада: записи оказались на непонятном языке. Наверное, по-туркменски.
А вот имена записывались латиницей и кое-где кириллицей. Ну, а цифры — и в Африке цифры. По датам Вадик довольно быстро отыскал известные ему имена девочек.
— …Как вы смеете предлагать мне взятку?!
Трубный голос заведующей возвысился до заоблачных высот.
— Мадам, вы не так поняли, это — на нужды вверенного вам детского дома, — спокойно отреагировал Вит.
— Ах, какие умненькие! Прикрываясь попечительством, хотите провернуть какие-то грязные делишки?! Вот зачем вы здесь появились! Я буду звонить в полицию!!!
Все!!! Долготерпение Вадима Аракчеева улетучилось мгновенно, бесследно и навсегда. Он широкой и сильной ладонью схватил заведующую за горло:
— Вот теперь, гюрза, ты помолчишь!
Из приоткрытого тонкогубого рта мадам с громким сипом вырывался воздух. Ее лицо начало потихоньку багроветь, а глаза, возможно, впервые в жизни, сделались круглыми и выпуклыми, пальцы рук судорожно сжимались и разжимались.
— Мне кажется, что в этих талмудах мы сможем отыскать кое-что интересное. — Свободной рукой Вадик ухватил несколько папок. — Поэтому я их конфискую. А тебе, радетельница сиротских интересов, рекомендую помалкивать. И навсегда забыть о нашем визите! Иначе, я обещаю, сюда явится прокуратура.
Он с силой вдавил директрису в ее начальственное кресло. Потом обернулся к Виту:
— Бери бумаги, и на выход! Чувствую, «луноликая» так просто не успокоится.
Снайп не стал возражать. Он взял со стола оставшиеся папки и последовал за другом в приемную. Но все-таки обернулся на полпути и вежливо произнес:
— Не беспокойтесь, уважаемая, завтра же мы вернем папки.
С этими словами Снайп скрылся за дверью. Вряд ли заведующая что-то услышала: неподвижно застыв в кресле, она пребывала в полной прострации.
В приемной, у стола, сбоку от начальственной двери, вытянувшись тростинкой, застыла очаровательная юная девушка-туркменка, очевидно, секретарша. Огромные темные глаза, не мигая, смотрели на выходящих из кабинета мужчин. Вадим усмехнулся и, проходя мимо, щелкнул пальцами перед этими бездонными омутами: