Из-за компьютерного стола послышался ровный спокойный голос:
— Командир, ты сказал «…проведете в Риге…». То есть мы с Вадимом. А ты?
Талеев слегка замялся:
— Тут есть некоторые нюансы… В общем, мне закрыт въезд на территорию Грузии.
Аракчеев фыркнул:
— Когда это тебя останавливало?!
— После августовского конфликта 2008 года между Южной Осетией и Грузией меня там слишком хорошо знают. Не поможет никакая «легенда».
— Ты там официально был?
Талеев кивнул:
— Кроме репортажей и хроники, я опубликовал еще ряд аналитических статей, за которые, собственно, меня не только лишили визы, но и внесли в черные списки «Кровных врагов Сакартвело».
— Да, это серьезно.
— Даже в Москве потом с полгода разыскивали. Хорошо, что мы тогда на Шпицбергене работали.
— Ага! Так вот почему тебя из той проклятой вечной мерзлоты домой не тянуло, — быстро вспомнил Вадим.
— Так что, друзья, — Талеев дал понять, что не имеет смысла останавливаться на подробностях, — на мне останется функция координатора. Вы же в латышской столице покрутитесь денек в издательстве «Адамианис Уплебеби», чтобы вас на всякий случай смогли опознать как внештатных сотрудников, получите у моего знакомого подтверждающие документы…
— Командир! Не переживай. «Лабрит, палдиес, вису лабу…»
Вит усмехнулся:
— «Добрый день, спасибо, всего хорошего…» Вполне достаточный набор, чтобы сойти в Грузии за латыша.
— Вот и отлично! Я вообще буду молча таскать… ну, эту… треногу…
— Штатив.
— Во-во! А общаться с горячими грузинскими парнями будешь ты со своим расширенным лексиконом.
Снайп промолчал, а Талеев уже в который раз принялся наставлять подчиненных:
— Об общении — разумеется, кроме контактов, связанных с вашим заданием, — речь вообще не идет. Вы — свободные латышские журналисты. Хотя один — и русский, а другой — русскоговорящий. Бывает. В меру оппозиционные, специализация — права человека. Сотрудничаете с несколькими газетами и журналами. Продаете им репортажи, короткие статьи, фотоочерки. В «Адамианис Уплебеби» вам предложили сделать серию репортажей из братской Грузии. Деньги хорошие, вы согласились. И все! Прибыв на место, по рекомендации из Латвии, обратились в газету «Свободная Грузия». Она демократична, независима, оппозиционна, а главное, издается на русском языке! Там вас уже ожидают. Помогут разместиться, подскажут нюансы местного колорита… Дадите мне знать, когда «акклиматизируетесь». Старший — Виталий. Да-да! А для самых нетерпеливых повторяю: не бежать сломя голову за оружием! Воспользуетесь этой явкой лишь при реальной угрозе. Для них вы — полевые агенты центрального аппарата ФСБ…
— Ну, командир! — взмолился Аракчеев. — Все-все мы знаем. А с остальным разберемся на месте. Мадлобт! (Спасибо!) Нахвамбдис! (До свидания!) — Чрезвычайно довольный собой, Вадик обернулся к Снайпу: — Цавидет, генацвале (пойдемте, товарищ)… — он наморщил лоб, силясь вспомнить еще какую-нибудь подходящую грузинскую фразу, но махнул рукой, — …собираться в путь.
Виталий слегка улыбнулся:
— Твой грузинский еще более ужасен, чем латышский. Хотя… в этом языке масса диалектов. В каждой местности говорят на своем: картлийский, кахетинский, имеретинский…
— Ну, значит, я их все по этикеткам на винных бутылках знаю! А «чачского» там нет? Их чача — препротивный самогончик, надо отметить. Угощался как-то.
— Да ты у нас гурман! Ладно, свободны. И… гаумарджос! (Будем здоровы!)
* * *
Тбилиси встретил друзей ослепительно сияющим солнцем, неправдоподобно синим небом и тридцатипятиградусной жарой. Никакого облегчения не принесла даже поездка в такси из аэропорта с полностью опущенными стеклами: воздух был раскален и никак не освежал. Ощущение было такое, словно в бане поставили мощный вентилятор. Ехали молча, водитель попался на удивление неразговорчивый, а недовольное ворчание Аракчеева было в зародыше остановлено строгим взглядом Снайпа.
В грузинской столице никто из друзей ни разу не был. Конечно, еще в Москве они прочитали и просмотрели кучу материалов об этом городе, досконально изучили его топографические карты и разобрали съемки со спутника. Но разве могут такие знания даже в малой степени сравниться с потрясающей «живой» панорамой одного из старейших, красивейших и своеобразных городов?! Поэтому внимание обоих путешественников оказалось неотрывно приковано к открывающимся за окнами машины видам, а дорога к центру Тбилиси показалась удивительно короткой.
Издательство газеты располагалось в юго-восточной части города, как раз на стыке его новых современных строений с древними стенами старейшего квартала Тбилиси — Абанотубани. На невысоком четырехэтажном здании со стеклянным фасадом друзья с трудом отыскали небольшую указательную табличку с единственным словом, написанным по-грузински и повторенным ниже по-английски: «Издательство». И все. Даже без указания названия газеты!
В маленьком вестибюле прохаживался администратор-охранник, который окинул вошедших равнодушным взглядом и на вежливый вопрос Виталия, как отыскать нужного сотрудника издательства, неторопливо махнул рукой куда-то в сторону длинного узкого коридора, уходящего в глубь здания. При этом он не проронил ни слова и сразу вернулся к своим трехметровым прогулкам между кадкой с чахлой пальмой и застекленной будочкой дежурного. Пожав плечами, друзья отправились в указанном направлении.
Дверей было немного, некоторые оказались элементарно запертыми. Поэтому Вадик и Снайп быстро нашли помещение с полудюжиной оживленно галдящих мужчин. Как оказалось, это было именно то, что нужно. После первых же приветственных слов Виталия, произнесенных по-грузински, гвалт мгновенно стих, неожиданных гостей пристально оглядели все присутствующие, и лишь потом один из них проговорил по-русски практически без акцента:
— Так это вы — рижане?
Говоривший был высок, худ и черен.
— Да, что ты, генацвале?! Мы же прямиком из Куала-Лумпура по обмену опытом выращивания квадратных бананов из круглых семечек! Как успехи? — Аракчеев был в своем репертуаре, да еще и зол от непривычной жары.
Грузин ошарашенно поднял кустистые брови и приоткрыл рот, но быстро разобрался в ситуации, поддержал юмор:
— Извини, почтеннейший, не сразу узнал наших дорогих малазийских гостей! Слава богу, что погода у нас столь привычна вашим экваториальным организмам…
В этом месте Вадик чуть не задохнулся от возмущения, но мгновенно оценил сообразительность и чувство юмора собеседника и хмыкнул:
— Сработаемся!
После обоюдных горячих приветствий, витиеватых пожеланий доброго здравия и церемонных представлений высокий грузин — его звали Гиви — отвел друзей в сторону, а прерванный их неожиданным появлением диспут продолжился с новой страстью.