Онищенко прислушался уже с большим вниманием.
– И вот слушай, – сказал сержант, проводя линию, – один из ориентиров в работе стекольщика, говорящий о том, разрезано стекло или нет, – это сам звук стеклореза. Его еще «песня алмаза» называют. Опытные стекольщики не любят резать стекло на фоне шумовых помех. И мастеру очень важно тонко различать силу нажима при резке, чтобы не поломать стекло.
– Так что целая наука! – хохотнул Онищенко. – Остается только напроситься к тебе на курсы.
– А что ты думал! Одним словом, хорошо все уметь, но не все делать – так меня дед учил.
– Оплата почасовая или как? – юморил Онищенко.
– Разберемся…
Обустройство капитана в кабинете было прервано телефонным звонком. Результатом недолгого разговора стала информация о том, что к разделительной полосе движется толпа вооруженных и агрессивно настроенных армянских мужчин. Завершение работ приходилось прервать.
– Вылетаем! – кивнул Огольцов стоявшему рядом Баринову.
* * *
– Вот и начались рабочие будни, – прокомментировал Локис, сидя в чреве вертолета в окружении товарищей, – рассиживаться долго нам не дают.
Сборы не заняли у них много времени, и уже спустя каких-то пятнадцать минут подразделение российских миротворцев оказалось в воздухе. Вертолет, рассекая лопастями воздух, удалялся от базы. Десантники дислоцировались совсем неподалеку от названных координат, так что лететь оставалось совсем недолго.
– Товарищ капитан, а будни боевые или как? – с хитрецой поинтересовался Онищенко.
– А это мы скоро увидим. Еще раз напоминаю, – посчитал за должное произнести Огольцов, – что ни в какие вооруженные столкновения не вступать. Мы с вами – миротворцы, так что от нас должен исходить только – что?
– Мир, – хмыкнул Зубов.
– Вот именно. Поэтому выдержка – это наше главное оружие, – внушительно посмотрел на всех бойцов командир.
– Да понятно, чего уж тут говорить? – cказал Каширин.
– Вот и отлично.
Все некоторое время молчали, вглядываясь вниз. Карабахские горы казались мирными, и с трудом думалось о том, что уже почти двадцать лет люди в этих местах слишком хорошо знают, что такое оружие.
– А вот и наши клиенты, – нарушил недолгую тишину Локис, узревший группу людей, явно не направлявшихся на сельхозработы.
– Где садиться, товарищ капитан? – поинтересовался пилот. – Я смотрю, здесь есть несколько неплохих площадок…
– У них на пути! – отдал приказ Огольцов. – Всем полную готовность.
Десантники всматривались вниз. Толпа человек в тридцать шла в сторону «линии» весьма решительно.
– Н-да, не цветочки собирать ребята направляются, – хмыкнул Зубов.
– Что, поджилки трясутся? – поддел его Онищенко.
– Ага, сам не свой стал!
– То-то я смотрю, как ты побледнел.
Заложив круг, вертолет опустился на более-менее ровную площадку, по которой должен был пролечь путь тех, кого они должны были остановить.
Вертолет еще не коснулся земли, как десантники посыпались наружу. Один за другим посланцы России оказывались на каменистой почве, готовясь выполнить свой долг. К ним приближалась разномастная, разновозрастная толпа. Шумящие, кричащие люди выглядели настроенными очень решительно.
– Ишь, как торопятся!
– Горячие парни, дотронешься – вспыхнут. Настоящий порох.
– А что ты думаешь – это тебе не Россия. Здесь долго не рассуждают. Раз-два, и война началась, – комментировали парни в военной форме.
Толпа, подойдя шагов на двадцать, остановилась. Вид десантников говорил о том, что уступать дорогу они не собираются.
– Вы чего тут стали?
– А ну, с дороги!
– Кто вас сюда звал? – послышались возбужденные голоса. – Убирайтесь, пока мы вас вместе с вашим вертолетом вниз не сбросили!
Зубов поежился.
– Вот тебе и поддержка местного населения… – вполголоса пробормотал он.
– А ты чего ожидал – курортного времяпрепровождения, что ли? – хмыкнул Локис. – Ничего, расслабься.
Вперед вышел Огольцов. Капитан одернул форму, поправил головной убор и встал, словно статуя, расставив ноги и заложив руки за спину.
– Мы миротворцы… – начал он.
– Какого черта? – тут же прервал его один из местных. – Нам-то что?
– Наша задача – не допустить конфликта, – произнес капитан, – а вы, уважаемые, приближаетесь к линии, за которую мы вас не допустим.
Реакция была вполне прогнозируемой. Эти слова еще больше подогревали настроение.
– Мы на своей земле!
– Вы еще нам будете указывать?!
– Я сказал: дальше вы не пройдете. – Огольцов был непреклонен.
Из толпы вышел брат заведующей детдомом, Гурген Параджанян.
– Мы знаем о вашей задаче, – произнес он, облизывая пересохшие губы, – но вы нас пропустите. Это – наше дело, и его мы будем решать сами. Договариваться можно с нормальными людьми, а азербайджанцы к ним не относятся.
– Верно сказал! – полетели подбадривающие возгласы со стороны его сторонников.
– Мы хотим разобраться с ними, и это наше право, – продолжил федаин, – так что для вашей же безопасности убирайтесь подобру-поздорову. Нас больше.
– Может, вас и больше, – ухмыльнулся Локис, – да только вооруженная толпа – это совсем не то, что подразделение российских десантников. И нечего тут сравнивать.
– Пусть только рыпнутся, – пробормотал Каширин, – покрошу в капусту…
– Конфликта мы не допустим. – На щеках капитана Огольцова заиграли желваки.
– Да вы поймите, азербайджанцы не останавливаются в своих злодеяниях, – сквозь толпу протолкался невысокий, коренастый ополченец. – У нас уже дети начали пропадать, понимаете вы – де-ти!
– И что с того? – резонно спросил сержант. – А при чем тут азербайджанцы? Если сразу бросаться на тех, кто живет рядом с вами, так ведь никакой жизни вообще не будет.
– Как это – при чем? – загорячился армянин. – Да они ведь его и похитили. Двенадцать лет парню, только жить начал. Все его родственники погибли, сиротой остался. А теперь его эти скоты выкрали. Нет, этого мы так просто не оставим. Война войной, а это ведь не по-человечески. Мы их будем убивать, как бешеных собак.
– Ничего у вас не выйдет, – хмуро пообещал Каширин, сжимая в руках автомат.
– Да кто вам сказал, что его похитили? – пытался прочистить мозги переполненным чувствами армянам Огольцов. – С чего вы это вообще взяли? Если мальчишка куда-то исчез, то это еще ни о чем не говорит. Мало ли детей из детдома убегает? У каждого на это свои причины.