— Ты, должно быть, имеешь в виду пруд, где ворчливый фермер грозил им незаряженным ружьем? — уточнила она.
— Да?! — заинтригованный мальчик переводил взгляд с отца на мать.
— Вот уж не думал, что Талбот еще помнит эту историю, — улыбнулся Ричард. — Я как раз собирался рассказать вам ее, но он опередил меня.
— Увы. Когда бродишь в лесу два дня подряд, самое время вспомнить золотое детство! — с улыбкой откликнулась Элизабет, впервые задумавшись над тем, что ей, оказывается, гораздо легче поделиться своими мыслями и чувствами с Талботом, чем с бывшим мужем, который долгих девять лет был и по-прежнему остается для нее родным человеком.
Чтобы отвлечься от столь парадоксальных размышлений, она решила полностью сосредоточиться на сыне, взахлеб рассказывающем ей о доме, где выросли его отец и дядя.
Поздно вечером, когда Эндрю отправился спать, Элизабет и Ричард решили выпить кофе и обсудить накопившиеся проблемы.
— Сегодня ты был необычайно тих и сдержан, — мягко и вкрадчиво заметила она, с благодарностью принимая из его рук ароматный напиток. — Всех нас иногда посещают невеселые мысли…
Ричард нахмурился, нервно размешал сахар в чашке и вздохнул:
— Давай не будем говорить об этом…
— В чем дело, Ричард? Не пугай меня, слышишь?! Просто скажи, что происходит… — ее сердце тоскливо сжалось в предчувствии очень плохих новостей: она ни разу не видела бывшего мужа — неисправимого балагура и весельчака — настолько мрачным, серьезным и напряженным.
Чайная ложечка несколько раз громко звякнула о блюдце, прежде чем он выпустил ее из дрожащих рук. Его неловкие хаотичные движения отнюдь не прибавляли ей оптимизма.
— В последнее время у меня часто болела голова, а перед глазами все кружилось и плыло, — неторопливо начал он, скрупулезно подбирая слова. — Решив, что мне нужны очки, я отправился к врачу, но окулист не обнаружил никаких отклонений от нормы… В общем, у меня опухоль…
Страшные слова повисли в воздухе, грозя своей тяжестью раздавить их обоих. Боясь дышать, Элизабет молилась только об одном: чтобы все это ей просто послышалось… Но, увы, реальность была неумолима.
— Опухоль? — выдохнула она наконец, изо всех сил стараясь совладать с эмоциями.
— Да. Опухоль головного мозга, — чуть слышно подтвердил Ричард, сжимая ее дрожащие ладони в своих руках.
Элизабет прекрасно понимала, как ему страшно, и едва сдерживалась, чтобы не зарыдать в голос от сострадания: ее широко распахнутые от страха глаза мгновенно наполнились слезами, а к горлу подкатил отвратительный горький комок.
— Талбот уже в курсе? — внутренне собравшись, поинтересовалась она.
— Нет еще. Сегодня же, вернувшись домой, все ему расскажу.
Несмотря на то, что Ричарда нельзя было назвать мужчиной ее мечты, именно он разделил с ней самый важный этап в ее жизни, став отцом Эндрю, и по праву заслужил место в ее сердце. И вот теперь, когда он так отчаянно нуждался в ее помощи и поддержке, Элизабет предстояло на личном примере внушить ему уверенность в скором выздоровлении.
— И каковы прогнозы насчет… твоей опухоли? — как можно спокойнее спросила она.
— Если в ближайшее время ничего не предпринять, я могу умереть… — Не в силах усидеть на месте, Ричард вскочил и стал мерить шагами кухню. — Лечащий врач настаивает на операции. По его словам, опухоль очень удачно расположена и есть все шансы удалить ее без каких-либо последствий для здоровья.
— Отличные новости! — радостно воскликнула Элизабет и со знанием дела добавила: — Даже не думай отказываться. Соглашайся.
— Тебе легко говорить, — хмыкнул Ричард. — Не хочу, чтобы в моей голове кто-то копался…
— В данной ситуации самый лучший выход — полностью довериться мнению профессионалов, — мягко заметила она, поднимаясь из-за стола и беря его за руку. — Если не для себя, сделай это ради Эндрю. Нашему сыну так необходимы отцовская забота и дружеское понимание…
— Порой мне кажется, что я не гожусь для столь ответственной роли… — засомневался он.
— Напротив! — горячо возразила она. — Ты превосходный отец!
Лучезарная улыбка, вспыхнувшая на его лице, ясно говорила, что ему очень приятно слышать столь откровенную лесть:
— Только когда вспоминаю об этом…
— Решайся. Риск стоит того, поверь мне.
— Знаю, — Ричард вновь стал серьезным. — С тех пор как мне поставили диагноз, я много думаю об этом. Стоит человеку оказаться на пороге смерти, как он с легкостью пересматривает прежние приоритеты, начинает понимать других людей. Какая злая ирония! Пока мы были женаты, я, к своему стыду, уделял и тебе, и Эндрю непростительно мало внимания. Если задуматься, мы совсем не говорили по душам — как отец с сыном, как муж с женой. И, боюсь, у меня в запасе не так уж много времени, чтобы наверстать упущенное…
— Немедленно прекрати говорить глупости! — возмутилась Элизабет. — У тебя еще вся жизнь впереди!
— Если честно, я ужасно напуган…
— Не меньше, чем я, — заглядывая ему в глаза, призналась она и, хитро сощурившись, добавила: — Нет уж, дорогой мой, на этот раз тебе не удастся увильнуть от своих обязанностей! Долг каждого порядочного отца — научить повзрослевшего сына водить машину и разъяснить ему кое-какие пикантные вопросы относительно… общения с девушками, так что гони мрачные мысли прочь!
Все это время Элизабет не покидало странное ощущение, что Ричард чего-то не договаривает. И вот, когда прежняя озорная улыбка на мгновение коснулась его губ и тут же погасла, она шестым чувством поняла, что настал «момент истины».
— Могу я попросить тебя об одолжении, Элизабет? — робко начал он и, получив в ответ сдержанный кивок, продолжил: — Дело вот в чем… В общем, я… хочу, чтобы вы с Эндрю переехали к нам в Монингвью на пару недель. Только пойми меня правильно: перед операцией я мечтаю побыть с семьей, вот и все…
— Ох, Ричард, не думаю, что это хорошая идея… — без особой надежды на успех попыталась возразить она, прекрасно понимая, что своей просьбой он связал ее по рукам и ногам.
— Ну, пожалуйста! Твое согласие так важно для меня…
Элизабет колебалась. С точки зрения морали она, разумеется, не могла не поддержать бывшего мужа — а вернее, лучшего друга и просто хорошего человека — в трудную минуту, однако провести две недели под одной крышей с Талботом (особенно после недавнего страстного поцелуя!) было выше ее сил…
— Необязательно отвечать прямо сейчас! — заметив ее смятение, Ричард решил пойти на компромисс. — Ты столько пережила за последние два дня, а я, неисправимый эгоист, с порога навязываю тебе свои проблемы! Отдохни. Обдумай все как следует. А завтра я позвоню, и мы обо всем договоримся…
Не имея ни сил, ни желания спорить, Элизабет лишь кротко кивнула и, не говоря ни слова, проводила его до дверей. Вернувшись на кухню, чтобы убрать со стола, она застала там сына — сонного, взъерошенного, в пижаме и со стаканом молока в руке.