Наконец машина свернула с оживленного проспекта, пролетела несколько кварталов по относительно свободным узким улочкам и нырнула в открывшиеся автоматические ворота, встроенные в фасад длинного четырехэтажного здания.

– Приехали, – крякнул Горчаков, открывая дверцу.

– Куда это нас занесло? – удивленно огляделся я по сторонам.

Узкий дворик между двумя почти одинаковыми зданиями. Серьезная охрана на въезде, вооруженный патруль из ребят в камуфлированной форме и с крупной собачкой на коротком поводке.

– Один из немногих секретных НИИ, коим удалось выжить в сложные времена, – потянул он меня в сторону парадного крыльца. – Ты не представляешь, сколько сил и терпения пришлось вложить для его сохранения. Работает, кстати, и на подводный флот.

– Странно. Почему же я ничего не слышал об этом институте?

Старик с загадочным видом усмехнулся:

– Ты много чего не знал…

Мы прошли с ним по череде коридоров. Время от времени дорогу преграждали посты с охраной, и каждый раз генерал терпеливо лез в карман за удостоверением.

Наконец мы попали в большой зал, дальний правый угол которого был огорожен этаким театральным занавесом.

– Прошу, – приподнял Горчаков полу.

Я нырнул под тяжелый темный полог и замер в изумлении. Под десятком ярких ламп на специальных стапелях стояла небольшая подводная лодка.

– Узнаешь? – пихнул меня в бок генерал.

– Да, – кивнул я. – «Пиранья». Проект 865.

– Почти в точку. Ну, пошли, познакомлю тебя с одним уникальным человеком, и мы с ним кое-что расскажем…

Обойдя подлодку с кормовой части, мы оказались у приставленного к левому борту шаткого алюминиевого трапа.

– Так это макет! – понял я, заметив зияющее отверстие в борту.

– Конечно, макет. Настоящая подлодка сверхмалого класса уже проходит испытания в акватории Белого моря, – пояснил Горчаков. И, прежде чем начать восхождение, окликнул: – Петр Степанович! Вы внутри?

– Да-да, Сергей Сергеевич. Прошу на борт.

– Слава богу, Женя, закончилось то время, когда экономисты, юристы и психологи восторгались друг другом и собственной крутизной, – опять философствовал шеф, штурмуя высокую лесенку. – Вакханалия гуманитарных специальностей закончилась, и все наконец-то поняли, что деньги из ничего может делать только старик Трамп. Остальным необходимо что-то производить. И тут из вонючих подземелий повылазили злые технари. Перед тобой один из них, – кивнул он на пятидесятилетнего мужчину, одетого в темно-синий комбинезон. – Познакомься, Пирогов Петр Степанович – главный конструктор этой подводной лодки. Кладезь ума, золотые руки и просто замечательный человек.

– Эк вы меня представляете, – смутился тот, подавая мне руку. – Можно просто Петр Степанович.

– Евгений.

Я с интересом огляделся вокруг. Внутри полноразмерного макета, судя по всему, была тщательно воспроизведена каждая мелочь. Командирское кресло перед несколькими мониторами, приборы, рычаги и вентили управления; кровать напротив крохотного камбуза, трап к верхнему рубочному люку, кормовая переборка с двумя овальными дверцами…

– Неужели одноместная? – интересуюсь у конструктора.

– Совершенно верно. В полном соответствии с государственным заказом.

Обменявшись новостями, конструктор Пирогов и генерал Горчаков, словно заправские экскурсоводы, наперебой рассказывают мне о тактико-технических данных сверхмалой подводной лодки. Судя по всему, они давно знают друг друга и уже не один год занимаются засекреченным проектом под названием «Барракуда». Их воодушевление постепенно передается и мне.

Благодаря Петру Степановичу я вскоре узнал много нового о проекте сверхмалой подводной лодки «Барракуда», а также о специальном тренажере, созданном вслед за единственным действующим образцом.

– Внутреннее убранство и устройство тренажера полностью соответствует настоящей подлодке, – с нескрываемой гордостью объясняет конструктор. – После специального комплекса занятий у вас не будет сложностей в управлении и обслуживании «Барракуды».

– Ну как аппарат? – довольно спрашивает Горчаков, видя мой искренний интерес.

Признаюсь, тренажер произвел на меня хорошее впечатление. На мониторах послушно высвечивались данные всех систем и агрегатов. Приборы показывали значения глубины, скорости, параметров течения, температур, давления… Органы управления послушно изменяли эти значения.

– Неплохо, – кивнул я, а про себя подумал: «Если с такой любовью и дотошностью сделан макет, то стоит ли сомневаться в качестве исполнения самой подлодки?»

Глава 3

Атлантический океан; борт подводной лодки сверхмалого класса «Барракуда». Настоящее время

– Объект застопорил ход, – монотонно оповещает женский голос.

Таким же усталым голосом обычно объявляют о прибытии поезда на вокзалах провинциальных городов.

Позабыв о технических характеристиках вероятного противника, подаюсь вперед. Теперь мое внимание поглощено правым монитором, где высвечиваются координаты американца. Считываю цифры и тут же сравниваю с местоположением «Барракуды».

Черт… – холодеет у меня в груди. Американская субмарина застопорила ход точно надо мной.

Невольно поднимаю голову и смотрю вверх, представляя размеры атомной махины… Ее впечатляющие размеры я помню безо всяких подсказок и справочников. Длина – сто пятнадцать, ширина – десять с половиной метров, а водоизмещение – почти восемь тысяч тонн. Это вам не прогулочный «трамвайчик» и даже не речной круизный лайнер. Если бы корпус «Барракуды» был прозрачным, пропуская небольшое количество солнечного света с поверхности, то висящая надо мной «Вирджиния» полностью заслонила бы его.

Поежившись от неприятного ощущения, я вдруг заметил, как изменилась одна из цифр координат на мониторе. На всякий случай я повторно проверил показания приборов. Двигатель не работал, вал гребного винта не вращался, глубина оставалась прежней.

– В чем дело? – прошептал я. И вдруг вспомнил о течении. – Господи, я совсем о нем забыл! Ведь где-то здесь Северное Пассатное течение, пересекающее океан с востока на запад, преобразуется во Флоридское течение и дает начало знаменитому Гольфстриму. Последний плавно подворачивает на северо-восток, омывая американское побережье со скоростью около десяти километров в час. Стало быть, я потихоньку дрейфую в нужную мне сторону.

Это оказалось неплохим открытием. Оставался последний вопрос: дрейфует ли вместе со мной «Вирджиния» или, находясь ближе к поверхности, она менее подвержена влиянию морских течений? Это надо выяснить; я поудобнее уселся в кресле и принялся забрасывать систему слежения запросами о координатах американской подлодки…

«Вирджиния» дрейфовала с той же скоростью, что и «Барракуда». Во всяком случае, после получаса наблюдения за ее координатами, я не ощутил каких-либо изменений относительно моей подлодки.